Ливия (Ливви) Блэкторн|Тибериус (Тай) Блэкторн. Она старше его на пару минут, решительная и сильная. Он - хрупкий и утончённый, читает книги и мечтает стать детективом. На первый взгляд Ливия и Тибериус - полные противоположности, но при ближайшем рассмотрении всё не так просто, как кажется и у всех свои тараканы. Им по пятнадцать, и они ввязываются в проблемы, которые пятнадцатилетним подросткам вроде бы не под силу решить. Экшн, юмор приветствуется.

СИЛЬНЕЕ ПАРАБАТАЙ (прегет)

Автор: аноним до объявления результатов
Бета/гамма: анонимы до объявления результатов
Пейринг: Ливия (Ливви) Блэкторн, Тибериус (Тай) Блэкторн
Рейтинг: PG-13
Жанр: общий, приключения, немного романса
Размер: мини (около 6 тысяч слов)
Статус: закончен
Саммари: Ливви и Тибериус — близнецы. Их связь сильнее связи парабатай. И сжечь весь мир для них — не проблема, если надо спасти друг друга.
Дисклеймер: все права на героев принадлежат Кассандре Клэр
От автора: написано на конкурс «Infernal Instruments» по заявке № 39. Ливия (Ливви) Блэкторн|Тибериус (Тай) Блэкторн. Она старше его на пару минут, решительная и сильная. Он - хрупкий и утончённый, читает книги и мечтает стать детективом. На первый взгляд Ливия и Тибериус - полные противоположности, но при ближайшем рассмотрении всё не так просто, как кажется и у всех свои тараканы. Им по пятнадцать, и они ввязываются в проблемы, которые пятнадцатилетним подросткам вроде бы не под силу решить. Экшн, юмор приветствуется.
Предупреждения: намеки на твинцест

* * *
В Лос-Анджелесе много соли. Оливия чувствует ее на губах, когда стоит у зеркала, разглядывая веснушки.
Свои веснушки она разглядывает, веснушки Тая сосчитала миллион раз до этого, и знает их наизусть. Россыпь светлых пятнышек на носу и щеках, серые глаза и светлая кожа.
Иногда из-под опущенных ресниц можно увидеть невесомые кристаллы соли, летающие по комнате. Вода и соль. Солнце и духота. Большие пальмы и водяные демоны.
Лос-Анджелес.
У них с Таем много сестер и братьев, их Институт — один из самый больших по количеству сумеречных охотников. Но больше никто из Блэкторнов не любит Лос-Анджелес так, как они с Таем.
Дети Лос-Анджелеса. Широких дорог, освещенных ночными яркими фонарями, шершавых кокосов, уличного граффити и фестиваля цветов. Машин, яхт и пустынных набережных. Звезд на асфальте с именами известных личностей. Тонкой дымки наркотиков, тянущейся над улицами, как туман над рекой при закате солнца.
Забраться на небоскреб — идея Ливви, сфотографировать город с высоты этого самого небоскреба — идея Тая.
Дети Лос-Анджелеса, дети города.
— Город говорит, — шепчет Тай и прикладывает к губам палец.
Оливия откидывается назад.
Город нашептывает им пахнущие солью сказки и ничем не уступает по совершенству Идрису. Он любит их.
Они знают его практически наизусть.
— Мы можем делать карты и раздавать их случайным прохожим, — Оливия перекатывает между пальцев ожерелье из крупных бусин, не сомневаясь, что карты у Тая есть.
У него есть все то, что можно структурировать, сосчитать и свести в таблицу. Прячется между книг, выглядывает из толстых тетрадок, расплескивается по потолку между россыпью небольших фонариков и декоративных звезд из дорогих камней.
Ливви любит приходить к Таю. Незаметно толкать потайную дверь, расположенную возле шкафа, и пробираться к нему. Аккуратно, чтобы не столкнуть колбы с разноцветными жидкостями.
Им никто не мешает ходить друг к другу и так, но в тайном ходе есть что-то особенное. Секрет, неизвестный ни Конклаву, ни их родителям. Часть их самих, оставленная в старинном соборе, существовавшем задолго до их рождения.
— Откуда здесь эта дверь? — удивленно моргает Тай, когда она впервые пробирается к нему так.
Ливви пожимает плечами:
— Клэри сделала. Ну, знаешь, она же умеет создавать новые руны. Я попросила ее показать какую-то, и получилось это.
Клэри и Джейс Лайтвуды приезжали к ним прошлой весной, собирая сведения о Себастьяне Верлаке.
Тибериус замирает, не дотянувшись к листу с какими-то записями:
— Клэри… Кто это?
Оливия улыбается и закатывает глаза:
— Та, у которой странные отпечатки. И треугольник на большом пальце.
Тай фыркает и лохматит волосы:
— Так бы сразу и сказала.
Клэри с Джейсом приезжали прошлой весной, но потайной дверью можно пользоваться до сих пор.
Иногда Тай пробирается к Ливви, когда она тренируется, рисуя руны. Она никогда не чистит оружие у себя, только в оружейной, поэтому запаха пороха и разгоряченного железа в ее комнате тоже нет.
Тай со странным удовольствием вдыхает удивительно чистый запах. Его-то комната пахнет химией, исследованиями и бергамотом.
— Лив, — он за руку тянет ее с кровати, — пошли, покажу тебе кое-что. На южном береге снова странная активность.
Тай обхватывает ее запястье, и Оливия в который раз задумывается, как можно быть таким хрупким, женственным и, одновременно, сильным.
Такое кажется невозможным, но это Тай, и возможно все. Он тащит ее к себе, наливает чай и протягивает шоколадное печенье. Ее любимое.
А потом они сбегают через окно и отправляются на охоту. Это весело. И, если они вдвоем, безопасно. А друг друга в одиночестве Ливви с Таем не оставляют. Они близнецы, и их связь сильнее, чем у парабатай.
Им не нужно давать клятвы, чтобы умереть друг за друга. Куда Ливви, туда и Тай. Ранят одного, сердце разрывается у второго.

* * *
— Ты, — говорит Оливия, — двадцать семь раз брал у меня отпечатки пальцев. Думаешь, они изменились за полторы недели?
Тай поправляет очки перед тем, как ответить:
— Я провожу исследование. Будешь сотрудничать, потом покажу результаты. Не будешь — отберу печенье. И вообще, только двадцать шесть, последний раз я не успел, потому что кое-кто ушел раньше.
Оливия фыркает:
— Не ври. Ты мой брат и так жестоко со мной не поступишь.
Со стены на нее смотрит плакат с Шерлоком, по частям распечатанный Таем на нескольких листах и склеенный скотчем.
Они собираются в парк. Лос-Анджелес — город вод, но не только водяные демоны в нем бывают.
Иногда нужно охотиться на вполне обычных и не менее опасных.
Боевое облачение, кожаные штаны, черный жакет, обвитые рунами запястья, ожерелье из темных линий. Клинок серафима, выглядывающий из рукава Тая. Метательный кинжал, торчащий из-за пояса у Оливии. Высокие ботинки.
Они похожи. Отражения в воде. Единственное отличие — цвет волос.
Каштановые, выгоревшие от солнца, у Оливии. И темные, цвета кипящей смолы, у Тая. Ей нравятся солнечные побережья, ему — тень пальм и холодное молоко кокоса.
— Тебе нужен шарф, — произносит Ливви, проталкивая нож в ботинок, — будешь настоящим Шерлоком.
«Купить шарф Таю», — отмечает она про себя и направляется к выходу.
— Кстати, — говорит Тай, будто не слыша ее предыдущей реплики. — Вернемся, покажу тебе что-то. Я тут взломал базу данных ФБР на днях и, знаешь, если проследить кривую преступлений в зависимости от одержимости демонами, то можно увидеть очень интересные результаты.
Оливия останавливается так резко, словно мраморная колонна только что выросла перед ней.
— Ты… что сделал? — оборачивается она и улыбается уголками губ.
Тай пожимает плечами и отвечает с такой невозмутимостью, словно он — продавец мороженного, уверяющий покупателей в том, что вкуснее, чем в его фургоне, пломбира больше нигде нет.
— Мы же защищаем примитивных, так почему бы не воспользоваться их ресурсами? — но потом добавляет, увидев прищуренные глаза Оливии: — Ну ладно, мне было скучно.
Смех Оливии бархатом рассыпается по сверкающему лезвию спрятанного ножа.

* * *
Ночью Оливия падает с кровати и механически нащупывает под подушкой меч. Потом приходит в себя, и больше уснуть не может.
Это плохо.
Это чертовски плохо.
В прошлый раз, когда ей снились кошмары, у Эммы оказалось пробито легкое, а Джулиан наглотался вампирской крови. Конклав прислал мага, который помог им, и все снова стало, как раньше, но тогда Оливии было двенадцать. А сейчас пятнадцать и, хоть это не слишком большая разница, но она беспокоится куда больше, чем в то холодное лето, когда демоны прорвали стены между мирами в Лос-Анджелесе, а не где-то еще.
Чтобы успокоиться, Ливви идет в оружейную.
К рассвету ее ножи сверкают, но дурное предчувствие остается прежним. А после приходит Тай.
Он всегда знает, где искать Ливви, если ее нет ни у себя, ни у него. Чувствует, что с ней и где она может быть.
Тай застывает на пороге оружейной и ничего не спрашивает.
Помещение дышит холодом железа, освещается не светом и не ведьминским огнем, а приглушенными отблесками адамаса. Таю неуютно.
Он знает, как обращаться с оружием с пяти лет, умеет драться двумя клинками сразу и метать диски в цель, не глядя. Даже вгонять ножи в нужные точки на позвоночнике, но все равно чувствует себя неуютно среди живого оружия.
Джулиан говорит, он не умеет драться. Отец с мамой тоже уверены в этом. Но он умеет, просто… Ум — оружие куда сильнее. О том, как дерется Тай, знает только Ливви.
Может быть, дело, конечно, в том, что это его Ливви, и ради нее Тай перевернет мир и сожжет его, но умеет ведь.
Ливви в оружейной куда спокойнее. Она — защитник, клинок служит для ее руки продолжением и с оружием она разговаривает.
Спокойствие Ливви обычно передается Таю, но сейчас он чувствует не его, а смутную тревогу, неподкрепленную ничем, но от этого не менее назойливую.
Ему хватает одного взгляда, чтобы понять — кошмары.
Ливви в пижаме, волосы растрепаны, под глазами круги. А вот меч с собой.
— Что? — Тай просто садится рядом, протягивая вперед ноги. — Рассказывай.
Этих двух слов хватает, чтобы Ливви положила свою ладонь на его и сверкнула глазами. Голубыми, расширенными, слезящимися.
И она рассказывает, пропуская момент, когда Тай открывает дверь в свою комнату, мягко толкает ее на кровать и идет ставить чайник.
Чай — лучшее средство от плохих снов, ранних пробуждений и преждевременной паники.
Оливии нравится зеленый и мятный, Таю — черный, с лепестками розы и листьями бергамота.
— По крайней мере, — успокаивает ее Тай, открывая сахар, — они в Идрисе. Там с ними ничего не случится.
— Однажды Верлак уже отключал башни Аликанте, — Оливия теребит волосы, — что, если он сделает это снова?
— Я писал об этом доклад, — Тай отставляет чайник, — а в Идрисе сейчас сотни лучших охотников.
Себастьян Верлак прячется который год. Конклав устал от напряженности в ожидании активных действий. Но Себастьян ждет, и Таю было бы интересно встретиться с ним, чтобы поговорить.
Таю кажется, что Себастьян умный, но вряд ли умнее его самого.
Узнай Оливия о его желании, заперла бы его в Институте или привязала к стулу — Оливия отлично завязывает узлы — но она не знает.
— Я понимаю, — Ливви аккуратно подносит чашку к губам, — но что-то случится.
— Когда случится, тогда и начнем разбираться, — Тай разводит руками. — А пока что разгадай кроссворд. Помогает при панике, знаешь ли.
Оливия прячется под клетчатым одеялом Тая и обводит знакомую комнату взглядом. Книги, колбы, тетради, таблицы на стенах и потолке, странные приборы и непонятные пульты.
— Кстати, — тем временем продолжает Тай, — я работаю над одним проектом, но он не закончен и может показывать неправильные результаты.
Оливия вскидывает бровь:
— Над чем?
— В общем, если кратко, то я установил индикаторы демонической активности в стратегически важных точках города, настроил антенну на их волну и принес сюда немного воздуха с каждой точки — не спрашивай, как, долго объяснять — чтобы замкнуть круг. И теперь, если демоны устроят вечеринку где-то, теоретически, я буду об этом знать. Надеюсь. Но до сих пор устройство ни разу не срабатывало. Так что или активности не было, или он не работает так, как нужно.
— Марс, Марс, это я, Юпитер, плохо слышно, но луноход мы чиним, — фыркает Ливви, натягивая одеяло до подбородка.
Сложив на груди руки и наклонив голову, Тай продолжает:
— Если тебе нужен перевод для примитивных, то подожди минуту. Перестроюсь.
Он отходит к окну и долго стоит у очередного прибора с кучей антенн — Оливия насчитывает шестнадцать, а потом сбивается — и щелкает незаметными рычажками.
Оливия раскачивается взад-вперед, напевая песню, случайно услышанную на пляже, когда Тай снова подает голос.
— На набережных нарушен баланс, э, нормальности, устройство реагирует, но сильнее всего колебания в порту, так что, думаю, начинать надо оттуда, — он возбужден, и глаза сверкают.
Ливви каждый раз удивляется переменам в Тае. Он мигом бросает очки на стол и ерошит волосы, успевая натягивать боевое облачение. Становится похожим не на безумного ученого-гения, а на воина.
— Пойдем? — Тай смеется. — Мы давно не охотились, Лив.
Огоньки в его глазах начинают светиться и у Оливии.

— А Институт? — она останавливается только у входа.
Просто хочет убедиться в том, что Тай озвучит ее же мысли.
— К черту Институт, — Тай фыркает. — Друзилла и Октавиан о нем позаботятся.
— Особенно Октавиан, — смешок Оливии выкатывается за порог Института и разбивается в траве у высоких ступеней.

* * *
— Отлично, — Тай проводит по лбу рукой, — думаю, самое время вызвать Безмолвных братьев.
— Ты сделал все, что хотел? — спрашивает Оливия, открывая бутылку с йогуртом.
Бананово-клубничным, ее любимым. Тай невольно кривится.
— Да, — кивает он, — все, что было необходимым. Теперь пора.
Оливия не расспрашивает Тая о его проектах не потому, что неинтересно, а из-за того, что Тай начинает столько всего сразу, что сам с трудом вспоминает, на чем остановился и до какой стадии вообще дошел.
Обычно он рассказывает ей тогда, когда все получается. Или наоборот. В такие дни Оливия просит его захватить побольше печенья.
Тай приносит еще и термос.
Они садятся на ее диван, строят бунгало из подушек, а ближе к рассвету Тай рассказывает о звездах. Показывает созвездия, высунувшись из окна, а Ливви стоит рядом и любуется.
Иногда она сама не может понять, кем: Таем или таки созвездиями.
Ей нравятся веснушки на его щеках, слегка вьющиеся волосы, тонкие запястья и хрупкие плечи. Не девичьи, с какой-то особой силой, сквозящей во внешней утонченности, перекатывающейся в тонких пальцах.
Такими пальцами нужно играть на пианино.
И у Тая это отлично получается тогда, когда в них не надо сжимать оружие.
У Тая острые скулы, которыми можно любоваться всегда, чем Оливия обычно и занимается.
При разговоре принято смотреть в глаза, но Оливия смотрит на скулы Тая. Это куда приятнее и куда интимнее.
Особенно, когда Тай перехватывает ее взгляд и медленно проводит пальцами по ее щеке, поправляя волосы.
Скулы острые, словно лезвие, но порезаться о Тая Оливия не боится.
В мире нет человека, которому она бы доверяла больше. Даже себе меньше, чем ему.
Когда демонский шип с ядом впился в ее вену, Тай высасывал из нее яд, не боясь последствий. Когда чужой клинок несся к ней, Тай позволил ему вонзиться в свое предплечье.
Каждый раз Оливия злилась на себя за это. За то, что не защитила, не уберегла Тая, потому что она — защитник, а он — гений. Никто не должен страдать из-за нее, а она защищать должна.
Никто никогда не говорил ей этого, но Оливия знает, что так и есть. Оружие прыгает в ее руку, стоит только его коснуться. Она чует опасность.
Она старше Тая на две минуты, решительнее, сильнее, но это не мешает ему каждый раз закрывать ее собой, оберегая и беспокоясь.
Оливия любит Тая.
Ей не нужно говорить ему об этом и спрашивать, все написано в его глазах, серых, как небо и глубоких, как океан, и отражено в поступках.
Тай любит ее. Она любит Тая. Они — близнецы, это сильнее связи парабатай.
— Отправлю письмо, — говорит Оливия, — буду в библиотеке.
— Пойду, сделаю себе бутерброд, — Тай смотрит на часы, делающие запястье еще изящнее, — ты будешь?
— С курицей, — голос Оливии доносится из глубины коридора.
— Могла бы и не говорить.
У них есть жертва, найденная в порту и Институт, в котором они с Оливией сейчас главные.
Родители в Идрисе, занимаются поисками Себастьяна Верлака. Друзилла и Октавиан изучают новые руны.
Пустые комнаты, сталь и труп.
Женщина, выглядящая проституткой. Портовая шлюха, таких полно в Лос-Анджелесе.
«Себе — колбасу, Ливви — курицу», — думает Тай и идет наверх.

* * *
— Ну объясни, зачем тебе в порт, когда у нас полный Институт Безмолвных братьев? — закатывает глаза Тай и запускает бумажный самолетик Оливии в волосы.
— Если два Безмолвных брата — это целый Институт, то твои пальмы бросают плохую день, — фыркает она, перехватывая летящий самолетик.
— Даже два Безмолвных брата знают столько тайн, сколько нефилимам не изучить за всю жизнь, — Тай спускает очки на кончик носа, передразнивая их учителя из Идриса.
— Ну да, вот только они снова отправят тебя срисовывать каменную кладку на заднем фасаде Института, потому что это поможет поймать большого желтого демона, — Оливия запускает самолетик обратно.
Тай выговаривает сквозь смех:
— Мне было восемь…
— И ты был пьян, — заканчивает Оливия вместо него.
— Подумаешь, — пальцы Тая замирают у его губ, а сам он уклоняется, позволяя самолетику встретиться со стеной, — отец впервые дал мне попробовать коньяк. Ну, мы, по крайней мере, узнали, что у Безмолвных братьев есть чувство юмора.
— А я попробовала коньяк на три недели раньше тебя, — вспоминает Оливия. — Стащила из комода бутылку, потом поставила.
— Угу, — Тай прищуривает глаза, — кто тогда попросил нашего учителя больше не приходить, потому что он зануда?
— Ну, зато он перестал приходить, — Оливия пожимает плечами и спрыгивает с подоконника. — Пошли. Мне кажется, там будет что-то интересное. Ну пожалуйста.

* * *
Тибериусу некуда деваться, поэтому он отмахивается от волос Оливии, летящих ему в лицо, и разглядывает старые, огрубевшие от соли доски причала для небольших лодок.
— Смотри, — Ливви кивает в сторону шхуны, стоящей особняком. — «Грустный Консул».
— Думаешь? — Тай косится сначала скептически, а потом заинтересованно. — Подожди.
Вытаскивает очередной странный предмет из своего кармана, разглядывает его и кривится:
— Нет, никакой реакции.
— Я проверю, — Ливви не успевает договорить, но уже вытряхивает из кармана острый кинжал с горами, изображенными на рукоятке.
Поправляет волосы.
— Я подожду здесь, — Тай поднимает воротник куртки, — хочу кое-что проверить.

Шхуна совсем не качается, когда Ливви ступает на борт. На палубе пусто, нужно спускаться в трюм.
Оливия прищуривается, спешно рисует руну ночного видения и старается спускаться как можно тише. Внутри бочки, тюки с чем-то непонятным и сундуки. Ничего необычного.
Она крадется дальше, бросает на лестницу беглый взгляд, подходит к сундуку…
А потом кто-то вырастает перед ней будто из-под земли. Большая фигура. Мужчина, борода, татуировки вдоль плеча.
Это все, что она успевает запомнить. Сразу же выбрасывает вперед руку, лихорадочно сжимающую клинок, делает резкий выпад, приседая и машинально уклоняясь.
Она — прирожденный охотник, оружие — ее парабатай, но то, что происходит дальше, выбивает Ливви из колеи.
Мужчина перемещается быстрее любого демона, будто дразнит, а потом оказывается за ее спиной.
«Пират», — думает Ливви, ощущая силу, с которой он завязывает узлы на ее запястьях.
«Маг», — решает она, когда он проводит под ее носом раскрытым перстнем.
Оливия инстинктивно задерживает дыхание и пытается не дышать по какой-то там методике, которую они изучали дома. Понимает, что долго так не продержится и не может пошевелиться.
А потом Тай, будто ворон, хрупкий и разъяренный, прыгает с лестницы прямо к ней. Его ботинки с глухим стуком касаются досок трюма, его клинок сверкает пронзительным светом и ослепляет все.
Пират дергается.
— Уриил, — шепчет Тай, и Ливви кажется, будто прямо перед ней взрывается звезда.
Говорят, чем сильнее желание боя, тем ярче горит клинок. У Тая он пылает.
Как и его глаза.
Он вскидывает руку, но не всаживает лезвие в плоть мужчины. Бьет рукоятью в виски и в солнечное сплетение — оглушает. Весь бой занимает у него не больше трех минут, но Оливия все еще с трудом задерживает дыхание.
Наконец Тай подходит к ней, с мрачной решимостью произносит:
— Протяни руки.
И одним движением, выверенным и точным, рубит узлы пополам, а потом помогает Ливви подняться.
Задерживается своими пальцами на ее запястье, и это, как обычно, дает такую поддержку, что можно сворачивать горы и топить вражеские корабли, но Оливия только хмурится.
Она не могла не заметить слежки, как не могла и не попасть в цель.
Значит…
— Нужно вызвать Безмолвных братьев, — глаза Тая сверкают, он облизывает пересохшие губы, — и забрать его в Институт.
Они никогда не говорят после драки. Нельзя. Нападение может повториться. Только потом, в безопасности, сейчас хватает мимолетного касания и беззвучного «я рядом».
Братья прибывают действительно очень быстро, и обратно они возвращаются в отдельной карете.
Тай вытягивает ноги, Ливви забирается на сиденье, устраивая голову на плече Тая. Ее волосы рассыпаются по его груди.
Тай говорит:
— Я сразу понял, что что-то не так, но не мог обнаружить, что. Одно из моих устройств засекло странные колебания, но они не походили ни на что из того, что я видел раньше, так что, — Тай запинается, — извини, что использовал тебя в качестве наживки. Ты имеешь полное право меня ударить.
— Эй, — Ливви запрокидывает голову, перед тем как подняться и ответить, — ты спас меня, и я имею полное право тебя обнять.
Когда руки Тая ложатся на ее талию, а ее ладони обхватывают его шею, карета дергается и останавливается.
«Институт», — раздается у нее в голове голос брата Авраама.
Тай выходит первым, помогая ей. Ливви может справиться и сама, но это Тай, который играет на пианино и не забывает о хороших манерах даже во время боя.

* * *
«Мы закончили, — раздается в голове Оливии голос брата Авраама. Она бросает быстрый взгляд на Тая, а брат Авраам тем временем продолжает: — это примитивный под действием заклинания. Но оно наложено не напрямую, а через артефакт, которого здесь нет, так что след довольно слабый. Но мы смогли установить, что отпечаток тот же, что и на первой жертве. Они связаны с одним существом».
— Существом? — Тай теребит дужку очков в руках, и Ливви понимает, что не одна слышит голос. — Значит, это не человек?
«Нет, определенно, нет. Скорее всего, это демон. Мы уведомим Конклав, сюда пришлют кого-то из совершеннолетних. Со всем разберутся».
— И это все? — Оливия складывает на груди руки. — Мы нашли жертву и зомби, а вы больше ничего не расскажете?
Брат Авраам делает какое-то движение, будто разводит руками в стороны:
«Рассказывать нечего. Он ничего не знает, и на нем нет блока. Ему неизвестно, кто заколдовал его, потому что он не видел этого. Только взял предмет — кулон. Во время допроса он сказал «та женщина», но у одержимых часто бывают галлюцинации. Он мог говорить о чем угодно, и это было бы такой же правдой, как и то, что нефилимов создали оборотни и фейри».
Брат Авраам замолкает и опускает голову.
Ливви переглядывается с Таем.
— И что теперь с ним делать? — спрашивает тот, обхватив левое колено руками.
«Отпустить, зависимость мы сняли. Осталось только стереть память, но обратитесь к магу, мы должны как можно скорее уведомить Конклав. А сейчас извините, некогда».
Безмолвный брат разворачивается и выходит из комнаты, не прощаясь.
— Мне это не нравится, — смотря ему вслед, говорит Оливия.
— Мне тоже, — соглашается Тай, потягиваясь.
Он похож то ли на кота, то ли на воробья. Взъерошенный, тонкий, но ужасно серьезный и подозрительный.
— «Та женщина», — задумчиво произносит Ливви, — знаешь, нужно будет вернуться в порт. Кажется, мы упускаем что-то.
— Но сначала нужно стереть память нашему Джону Доу [1], — Тай фыркает. — Нужен маг. Если бы Магнус Бейн был…
— Услуги Магнуса Бейна, — перебивает его Оливия, — очень дорого стоят, а спит он только с одним сумеречным охотником. Если ты не знаешь.
— Вообще-то, — Тай закидывает ногу на ногу, — я хотел сказать, что Магнус Бейн в Нью-Йорке, а вот Рагнор Фелл здесь.
Победная улыбка играет на губах Тая. Оливия щурится:
— А это откуда?
— Ну, — Тай отворачивается к окну, — я веду учет магов, прибывших в Лос-Анджелес. Никогда не знаешь, когда они могут тебе понадобиться.
Оливия гордится им, своим мальчиком. Тонким, хрупким и гениальным.
Тай ловит это в ее глубоком и теплом взгляде, легкой полуулыбке, язвительной шутке.
— Так и скажи, что снова было нечего делать, — фыркает она.
— Зато я знаю, где можно найти Рагнора и куда ему позвонить, — Тай подмигивает ей, поднимаясь с дивана.
Оливия смотрит вслед и продолжается гордиться им.

* * *
— Это опасно, — говорит мама, — вы могли пострадать.
«А вы могли бы остаться в Идрисе, — мрачно думает Тай, — мы бы сами справились».
Он любит родителей, но любить их легче на расстоянии. Когда нет опеки, нет постоянной тревоги и заботы в их беспокойных взглядах.
Не такой, как у Ливви, а назойливой, недоверчивой.
Ливви верит ему и в него, родители — сомневаются и слишком оберегают. Не так, как…
Тай вздрагивает.
Никто не может быть как Ливви, кроме нее самой. Поэтому сейчас она делает шаг вперед и смотрит на мать сердито.
— Мы — сумеречные охотники, — она складывает на груди руки, — это наш долг. И мы помогли Конклаву. Даже не спорь.
Мама растерянно кивает.
— Да, но…
Оливия успевает первой.
— Так вы поймали того демона? Кто он? — спрашивает она, сбивая мать с толку и не давая ей сердиться на них с Таем. — Почему вы без Эммы? Где Марк? У него самые удобные ножны, которые у меня есть, а он даже не думает возвращаться.
Тай отворачивается к стене и улыбается, чтобы никто не видел. Ливви болтает так, будто ничего серьезного не случилось, и потерянные ножны — единственная ее проблема. Она всегда так делает, когда хочет его защитить.
О себе Ливви не беспокоится.
Она готова вновь задавать вопросы, но мама тут же вспоминает о куче дел — конечно, Тай и не сомневался — обещает рассказать все за завтраком и уходит в библиотеку.
Ливия оборачивается и подмигивает ему, а потом проводит пальцем по верхней губе и касается им же лба в том месте, где у Гарри Поттера должен быть шрам.
Это их знак.
Тай придумал тайный язык после того, как им не разрешили проводить опыты над древними артефактами.
С тех пор — не запрещали, потому что не могли узнать.

Они с Таем приходят в столовую вместе, стол уже накрыт и все собрались. Кроме Марка. И кроме Эммы.
Ливви бросает на Джулиана быстрый взгляд. Тот хмурится, увидев Тибериуса рядом с ней.
Тай с Джулианом не особо ладят.
Ливви знает, что Таю не нравится, когда его называют странным. Но как-то раз он приходит ужинать и устало сообщает:
— Та фея не хочет давать мне показания.
И Джулиан фыркает, раздраженно махнув рукой:
— Может быть, потому что ты странный или, дай-ка подумать, странный?
У Джулиана руки в краске.
Ливви делает большие глаза и поворачивается к нему.
Тай на мгновение застывает, но все же медленно отодвигает стул, садится, берет кусок пиццы с большой тарелки и только потом медленно отвечает, намеренно растягивая слова:
— Более странный, чем сумеречный охотник, влюбившийся в своего парабатай?
Обычно тихий, спокойный Тай смотрит на Джулиана вызывающе.
Джулиан бледнеет и выпускает вилку.
— Я не влюблен в Эмму, — сквозь зубы цедит он и опускает кулак на стол.
Тай улыбается и холодно спрашивает:
— Тогда почему ты заговорил о ней?
Джулиан бросает на родителей быстрый взгляд, но они слишком заняты дракой оборотней и вампиров в баре для примитивных, чтобы услышать еще кого-то.
На Тая он не смотрит. Зло отодвигает стул и тут же выскакивает из комнаты.
— Что с ним? — удивленно спрашивает отец, отвлекшись от разговора с мамой.
Тай пожимает плечами и спокойно произносит, будто ничего не произошло:
— Поперхнулся.
И они возвращаются к ужину.

Сейчас завтрак, а Тай с Джулианом с тех пор не ладят.
Их места рядом, и Ливви садится между ними, чтобы… ладно, чтобы оградить Тая.
— Ну что, Тибериус, — смеется Джулиан, — снова не смог никого поймать?
Тай криво улыбается. Он не привык бить по одному и тому же месту и ищет достойный ответ, но Ливви успевает первой.
Она поворачивается к Джулиану и твердо произносит:
— Не трогай моего брата.
От удивления рука Джулиана замирает в воздухе.
— Но я тоже твой брат, — растерянно говорит он, но под столом Тай сжимает ее ладонь, и Джулиана Ливви уже не слушает.
— Так что, — спрашивает она, — когда вы расскажете нам о демоне?
Мать с отцом переглядываются, и отец кивает.
— Ладно. Сейчас расскажу.
Друзилла заговорщицки переглядывается с Октавианом. Им еще не разрешают охотиться, поэтому для них нет ничего интересного, чем истории об охоте.
— Янлью, — вздохнув, говорит отец, — но без логова. Это странно, но очень здорово. Он признался, что околдовал того пирата и убил проститутку. Вы молодцы.
Он подпирает подбородок одной рукой, и смотрит на Ливви с Таем.
Тай спрашивает, сощурившись:
— Он мертв?
— Нет, — отец тянется за бокалом, — он у Безмолвных братьев. Не знаю, зачем, но это не особо меня волнует.

— Янлью, — хмыкает Оливия вечером, пробравшись к Таю, — ты веришь?
Тай отвлекается от своих расчетов:
— Не особо.
Родители возвращаются в Идрис утром.
В Институте все улажено, демон пойман, совещания по поводу Себастьяна не прекращаются, Ливви с Таем, как обычно, не у дел.
Но не в этот раз.
— «Та женщина», — вспоминает Ливви, — думаю, нам надо вернуться в порт.
— Завтра, — кивает Тай. — Я как раз кое-что проверю.
Оливия улыбается.
— Сыграй мне, — говорит она, кивая на старое пианино.
Она не любит музыку, если играет не Тай, конечно. Но если он, то готова слушать до самого утра и дальше.
У Тая тонкие пальцы, выделяющиеся ключицы и острые скулы.
Он весь колючий и острый, но не для нее.
Особенно, если подойти сзади, нагнуться и просунуть ладони к ладоням Тая, чтобы переплести пальцы.
Тогда музыка замолкает, но зачем она, когда есть Тай.
Он лучше музыки.
Он вообще лучше всех на свете.

* * *
— Я посмотрел предания, — объясняет Тай, пока они медленно идут через парк, к порту. — В них говорится о Королеве Бездны. Она демон, но точных данных нет. Да и вообще, все это довольно странно и фактами не подтверждено.
На Тае шарф, делающий его похожим на воробья, и Ливви улыбается, глядя на него.
— Смотри, — продолжает Тай, резко меняя тему. Он всегда так делает, — то дерево посыпано пыльцой фей. И если загадать возле него желание, то… Нет, лучше не загадывать. Эти фейри!
Он выглядит растрепанным и взъерошенным, а Ливви угадывает очертания клинка серафима под его пиджаком.
Ливви нравится боевое облачение. Оно делает ее взрослее, сильнее и увереннее в себе. Но оно не меняет Тая. Оставляет взъерошенным воробьем, которого хочется прижать к себе и больше не отпускать.
Дорожка к порту выпрыгивает из ниоткуда, и Ливви чувствует, как температура воздуха падает на градус. Вода близко.
— Хорошо, — говорит Тай, — отлично. Шхуны здесь больше нет. Чертов Конклав.
— Можем осмотреть остальные, — Ливви оглядывается.
— Нет, — Тай качает головой как-то уж слишком уверенно, — жди здесь. Я только посмотрю. Проверю, правда в преданиях или можно растопить ими камин.
Ливви знает, что Тай никогда не выбросит никакую книгу. Он просто зол на Конклав, и все.
Злой Тай — это ужасно мило.
Ливви думает об этом и улыбается, когда раздается шепот.
Странный, чарующий. Сверхъестественный.
— Повернись.
Ливви медленно поворачивается, нащупывая клинок за поясом. Возле нее никого нет, но вдали, за большими парусниками, Ливви замечает слабое свечение.
«Тай сказал ждать здесь, Тай никогда не говорит просто так», — думает она, но не может остановиться.
Свечение превращается в женщину, Тай не возвращается, а Ливви сжимает клинок в ладони.
— Самандриэль, — одними губами выговаривает она.
Она ликует.
Они с Таем были правы. Это не янлью. Или, по крайней мере, не только он.
Женщина красива. В светлом, почти невесомом платье, с растрепанными черными волосами и рунами. Ливви на мгновение замирает. Красными рунами. Слишком резкими, чтобы быть настоящими.
— Я знаю, кто ты, — бросает Ливви, выставляя руку с клинком вперед.
— И кто же я? — женщина смеется, и ее смех вливается в уши медом.
— Ты, — Ливви делает еще шаг, — Королева Бездны.
Смех становится жестче.
— Умная девочка, — говорит Королева, — слишком умная. Ты мне нравишься.
«А ты мне нет», — думает Ливви и бросается на нее.
Хочет броситься.
Она совершенно точно знает, чего хочет и что нужно делать, но не может пошевелиться. Лающий смех продолжает вливаться в уши, и Ливви остается стоять на месте.
Она не может сделать не то, что шага, даже голову повернуть.
Смех давит на грудь, забирается в нос, забивает дыхание и мешает глотать слюну. Он давит ее, Королева начинает петь.
«Она не похожа на сирену», — успевает подумать Ливви прежде, чем закрыть глаза и продолжить наслаждаться пением.
Что-то тонкое и черное мелькает перед ней.
Тай.
Тибериус.
Он приземляется на ноги между ней и Королевой, хватает Ливви за плечи и говорит быстро, почти кричит:
— Не слушай ее. Я здесь. Открой глаза. О-ли-ви-я.
Ливви не хочет. Ей нравится быть в липкой вязкости незнакомой песни, но имя, ее имя, произнесенное по слогам Таем, заставляет ее сфокусироваться и огромным усилием воли открыть глаза.
— У тебя не получится, — зловеще мурлычет Королева, — она моя.
Оливии еще нравится ее голос, но ей ничто не мешает бросать клинок.
Тай справится. Она верит.
Тай успевает первым.
Бросает, полуобернувшись, длинный нож, и попадает в цель. Вернее, в место, где цель была.
Теперь Королевы нет. Только слабая дымка, пахнущая жженой резиной, и едва видимые очертания в воздухе.
Ливви смотрит на него изумленно.
— Ты, — говорит она, и свой голос кажется ей чужим, — ты…
— Спас тебя, но не до конца, — отвечает Тай.
Выглядит он серьезнее, чем обычно, а это не говорит ни о чем хорошем.
— Но, — Оливия с удивлением смотрит на пальцы, все еще сжимающие клинок, — я же защитник, я… Я должна беспокоиться о тебе. Я старше.
— Ты, — Тай перебивает ее, — должна жить. Об остальном забудь.
— Я, — Оливия вздрагивает, будто сгоняет паутину, пытающуюся все сильнее обвить ее, — в порядке. О чем ты, Тай?
— Королева Бездны действительно существует, — поспешно объясняет он, не отпуская ее руки, — возможно, мы только что сделали открытие, которое перевернет весь мир, но плевать. Королева может гипнотизировать, и ты только что испытала это на себе.
— Но…
— Не пытайся спорить, — перебивает Тай, — ты будешь, знаю. Связь осталась. Королева может влиять на тебя даже на расстоянии. Скорее всего, она попытается. Ты — нефилим, это выгодно.
— Что ей нужно? — спрашивает Оливия. — Как можно избавиться от этого?
— Для начала, — Тай тянет ее к дорожке, — нужно вернуться в Институт. Как можно скорее.
Сейчас он защищает Ливви, а не она его. Это странно, неправильно и очень приятно.
Смех продолжает звучать в ее ушах, но Ливви чувствует себя почти хорошо. Тай заботится о ней.
Все так.

* * *
Ливви пьет горячий кофе, в который Тай подмешал коньяк:
— Но она сказала, что невозможно разорвать связь.
Тай поднимается со стола и приседает на корточки у дивана Ливви.
— Вообще-то, да. Но нас двое, Лив. Можно победить одного, но нас двое и мы сильнее парабатай. В общем, если мои предположения верны, мы можем ослабить связь и обрести над ней контроль.
— Как? — Ливви заинтересованно отставляет чашку.
— Ты можешь чувствовать, где она, — будто не слыша, продолжает Тай.
— Как? — повторяет Ливви.
Тай выпрямляется. Резко и немного нервно.
— Поделись со мной, — он говорит так твердо, что Ливви не сомневается: споры бесполезны, — отдай мне часть.
— Но, — Ливви хмурится, выпрямляясь, — это не ножевая рана. Я не могу передать ее.
— Дай руки, — Тай садится рядом, — закрой глаза и верь в это. Верь мне, Лив.
Последние слова он выдыхает и Ливви тут же вкладывает свои ладони в его.
Смотрит на его длинные ресницы, не может пошевелиться.
Когда Тай рядом, странный манящий смех перестает звучать.

— Ну вот, моя хорошая, — шепчет Тай, — получилось.
Они в гостиной, и Ливви намного легче. Сила Тая плещется в ее венах, его пульс отдается в пальцах, теплые ладони согревают.
Ливви не нужно благодарить его, Тай и так знает. Достаточно просто помолчать рядом.
Они близнецы, их связь сильна. Им не нужно разговаривать, чтобы общаться. Даже на расстоянии, а сейчас они рядом, и Ливви знает, что все получится.
Она верит Таю. И верит в Тая.
Тай прижимает свое колено к ее бедру.
— Мы можем найти ее, — говорит Оливия, — мы должны…
— Рассказать Конклаву, — подхватывает ее Тай. — Ты думала не об этом, но идти одним слишком опасно. Я… — он запинается, — беспокоюсь.
Ливви прикрывает глаза. Ее голос хриплый:
— Это я должна беспокоиться.
Тай поднимает голову, их взгляды встречаются и Ливви кажется, что не существует совсем никаких преград.
Их мысли сплетаются, сливаются воедино, их ладони — продолжение друг друга… Ливви не ощущает своего платья. Оно не мешает жару, исходящему от Тая, оплетать ее, передаваться ей, вливаться в нее живительным потоком энергии.
Ливви тянется к губам Тая, и медленно целует его. Быстро и не стесняясь. Они близнецы. Это естественно и нормально.
— Я люблю тебя, — говорит ей Тай.
— Я тоже тебя люблю, — отвечает Ливви.
Дверь отворяется. В гостиную входит Хэлена.
— Эй, мы дома, — следом за ней переступает порог Алина.
— Привет, — улыбается она, но в глазах ее много грусти. — Вы как здесь?
Ливви с Таем не надо переглядываться, чтобы понять друг друга: никому ни слова. Не сейчас. Не надо.
— В порядке, — Тай поднимается, — я пойду к себе. У меня там опыты.
— Не торопись, — Хэлена устало падает в кресло и запрокидывает голову. — Сейчас начнется все самое интересное. Янлью начал говорить. Оказывается, предания о Королеве Бездны — правда.

* * *
— Но у нас с ней связь, — Ливви старается не кричать, — мы можем помочь, как ты не понимаешь.
— Вы слишком юные, — Энджела Блэкторн качает головой и добавляет: — и вы мои дети. Скажите спасибо, что я еще не отвела вас к Безмолвным братьям. Это гипноз. Он опасен. О чем вы думали?
— Ма-а-ам, — Оливия закатывает глаза, — это мы нашли Королеву. — И мы имеем право.
— Нет, — твердо говорит она, — я сказала, нет. Останетесь здесь, отправите Дрю и Тавви к Пэнхоллоу, в Идрисе сейчас безопаснее. Институт на вас.

— Они будут драться без нас, — расстроено говорит Оливия, — нет, ты представляешь. Янлью сказал, что Королева связана с Себастьяном Верлаком.
— Весь Конклав здесь, — отстраненно замечает Тай, — Все сумеречные охотники. Бедный Лос-Анджелес.
Он задуман, и Ливви щелкает пальцами перед его глазами:
— Ты меня слушаешь?
На ней длинное платье, под которым кожаные штаны и такой же жилет. И оружие. На всякий случай.
Тай не реагирует.
Ливви знакомо это состояние.
Он либо в шаге от очередного великого открытия, либо от осознания своей ошибки.
— Что… — начинает она, но Тай срывается и вылетает из комнаты со словами:
— Одну минуту.
Приходит Дрю.
— Вы собрались? — спрашивает Оливия, поправляя вазу.
— Да, — Дрю кивает, — Тавви уже идет. Мы долго там будем?
— Тебе же нравится Идрис, — удивляется Ливви.
— Нравится, — кивает Дрю. — Но я хочу драться.
Ливви хмыкает:
— Мы тоже.
На Дрю джинсы и цветной рюкзак, набитый раскрасками и книгами. Она обожает книги. Только не мистику и детективы, как Тай, а что-то вроде Кодекса сумеречных охотников или Путеводителя по рунам.
Тавви сидит на диване возле нее, болтает ногами и играет ножом, замаскированным под пластмассовую отвертку.
— Не взорвите Идрис, — Ливви поглядывает на дверь.
Тая нет. Десять минут прошло.
Кареты за Октавианом и Друзиллой тоже.
Проходит еще пять минут, и Тай вихрем влетает в комнату. Его глаза горят, волосы растрепаны сильнее обычного. Он дышит так, будто целый день бежал вдоль побережья под жарким солнцем.
— Кареты нет, — произносит Ливви и только потом поднимает голову.
«Что-то случилось», — понимает она прежде, чем Тай начинает говорить.
А говорит он сбивчиво.
— Я, — запинается, — я все понял. То, что мы упускали. Я знаю, кто она.
— Королева? — спрашивает Ливви недоуменно.
— Да, — кивает Тай. — Она. Красные руны, состав крови первой жертвы, все сходится. Это Лилит.
Друзилла берет Тавви на руки. Оливия прикрывает ладонью рот.
— Но, — она вскакивает, будто это должно решить все, — у нее еще мало сил.
— Верлак не терял времени, — нетерпеливо объясняет Тай, — когда мы думали, что он залег на дно, он работал.
— Значит, — Оливия замирает у стола, сталкивая на пол стакан, — кареты не будет, — медленно договаривает она.
Осознание наваливается на нее битым стеклом, разлетевшимся по ковру.
— Себастьян, — договаривает за нее Тай, — Верлак в Идрисе.
— В пустом Идрисе, — заканчивает его мысль Оливия.
Дальше все происходит быстро, и позже Ливви не может вспомнить подробностей.
— Институт… — начинает Тай.
— К черту Институт, — она сбрасывает платье, — Друзилла и Октавиан остаются. Мы не отпустим их в Идрис.
— Конклав в порту, — Тай спешно рисует руны на шее Ливви, — мы можем успеть. Нужен портал. Рагнор Фелл…
— Я позвоню ему и отправлю в порт, — Дрю вскакивает, сбрасывая рюкзак.
Пришло время ее первой битвы, пусть она и не будет на ней присутствовать.
— А я, — Тавви машет своей отверткой, — я защищу ее. Идите.
Ливви заканчивает руну на груди Тая.
— Готов? — спрашивает она.
Тай не отвечает. Да и не нужно это.
Его решительность передается Ливви, плещется в ней. Она — защитник. Но если бы не Тай, не была бы им.
Он всегда поддерживает ее.
Он — это она.
Им не нужны слова и тайные символы, достаточно быть рядом и драться плечом к плечу.
Лос-Анджелес бросает им соль в лицо, руна скорости помогает бежать быстрее.
Они вместе. И Тай перевернет весь мир, чтобы c ней все было в порядке.
Она считает себя защитником, но Тай не может не защищать ее.
Он сожжет любого, кто попробует причинить ей вред.
Лилит точно не поздоровится.
У Тая нет никаких сомнений.

[1] — имя Джон Доу используется для обозначения неизвестного персонажа.