Фанфик по заявке №44

[shadowhunter-schronicles]

Рафаэль/Изабель Лайтвуд. "Шла бы ты отсюда, красавица"

ХЛЫСТ И МРАМОР (гет)

Автор: аноним до объявления результатов
Пейринг: Изабель Лайтвуд/Рафаэль, Изабель Лайтвуд/Саймон Льюис
Рейтинг: R
Жанр: романс, общий
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Изабель ищет способы не думать о Саймоне. AU на основе пятой книги.
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Кассандре Клэр
От автора: написано на конкурс «Infernal Instruments» по заявке № 44. Рафаэль/Изабель Лайтвуд. "Шла бы ты отсюда, красавица"

— Иди сюда, мальчик-оборотень, — говорит Изабель, и мальчик-оборотень идёт.

Все всегда делают то, что ей хочется. В этом плюсы того, чтобы быть единственной девочкой в семье, единственной сестрой у любящих братьев. В этом плюсы того, чтобы быть офигенно красивой.

Не исключено, что в этом ещё и плюсы того, чтобы носить вокруг запястья сверкающий хлыст и умело орудовать клинком Серафима, но красота порой бьёт острей и больнее.

При неумелом обращении клинком Серафима можно пораниться, и красота тоже способна доставить своей обладательнице немало проблем.

Сейчас проблема у Изабель только одна, и её — проблему — зовут Саймон. У проблемы метка на лбу, бас-гитара в руках и всегда на уме множество шуток, большинство из которых Изабель не способна понять, хотя и очень старается.

Сейчас эта проблема не рядом, и потому у Изабель в груди вымерзает пустыня.

— Иди сюда, — говорит она Джордану в губы, а через две секунды отталкивает его.

Джордан — приятный на вкус. И на вид. И на ощупь. Он вовсе не пахнет псиной, даром, что оборотень, пахнет только мужским парфюмом, его губы отдают шоколадом, под его гладкой кожей перекатываются загорелые мышцы...

Он очень красив, почти так же, как она сама, и раньше Изабель ни за что на свете не упустила бы шанса на нём прокатиться.

Как плохая, плохая пони.

Но сейчас у неё есть проблема (а Саймона нет), а значит, прежние правила не имеют значения. Оттолкнув ничего не понимающего Джордана, Изабель встаёт и уходит.

Она знает: ещё полсекунды — и он сам отстранился бы, потому что Саймон ему вроде как друг и это нечестно.

Вывод прост: ей нужен кто-то... менее честный. Кто-то, кто будет целоваться не пару секунд — с опаской и муками совести, а дольше, гораздо дольше. Кто-то, кто сможет по-настоящему показать ей, почему Саймон и что теперь с этим делать.

К счастью, у неё есть такой человек на примете.

***

Несколько жизней назад она отправилась бы прямиком к Джейсу, но сейчас Джейса нет. Он исчез, пропал, его не найти, и даже если бы он был рядом, у него своих проблем было бы по горло.

Рыжих веснушчатых проблем по имени Клэри.

Не то чтобы Изабель не была за него счастлива.

Она могла бы пойти к Алеку, но, увы, заранее знает, что он может сказать. Ты самая лучшая, Изабель, парни засматриваются на тебя... ну, со времён сотворения мира. Так что нет никакого смысла думать, что Саймон...

Нет никакого смысла думать, что Саймон. Вот Изабель и не думает.

Она ищет другого человека — другого вампира — чтобы он объяснил ей, в чём смысл. Может быть, сам Саймон здесь не причём. Может быть, это только вампирское обаяние и ничего больше.

Вот только, оказавшись в отеле Дюмор, Изабель понимает, что с таким обаянием ей не особенно по пути. Оскалённые клыки, крючковатые пальцы, горящие жаждой крови глаза. Все, кто здесь есть, жаждут разорвать её на куски, и останавливает их только одно.

— Мне нужно поговорить с Рафаэлем, — говорит Изабель, поднимая Ведьмин Огонь.

От неё за милю несёт текилой, а ноги на каблуках — впервые в жизни — немного дрожат. Хлыст в руке танцует, как золотистая молния.

Изабель поймёт Рафаэля, если он не захочет с ней разговаривать

Изабель всех понимает. Она поймёт даже вампиров, если они решат её съесть.

И это их проблемы, что потом придёт Алек и перестреляет их посеребренными стрелами. По одному.

Она улыбается.

Рафаэль выступает вперёд.

— Шла бы ты отсюда, красавица, — и белозубая улыбка на его смуглом лице выглядит странно. В темноте заброшенного отеля Изабель не сразу понимает, что это из-за того, что его клыки уже удлинились.

— Не раньше, чем поговорю с тобой. — Она щёлкает хлыстом по мраморному полу, давая понять, что серьёзна.

Рафаэль смотрит вниз так внимательно, будто думает, что удар хлыста способен разломить мрамор.

Его чёрная рубашка распахнута на груди, застёгнутая хорошо если на треть пуговиц, и рядом с самой верхней сияет золотой крест.

Изабель думает, способен ли Рафаэль произносить имя божье.

Он ухмыляется, и она понимает, что хочет проверить.

— Мы уже говорим.

Со стороны это выглядит как пара скользящих шагов, но их оказывается достаточно, чтобы Рафаэль оказался рядом с ней. В паре дюймов.

Если бы вампиры дышали, она чувствовала бы его дыхание на своей шее.

Рафаэль обходит её по кругу, ведя пальцами по её волосам. Изабель не шевелится. В отличие от детей ночи, она дышит, ещё как дышит, и под белым платьем её грудь вздымается, словно океанские волны.

— Наедине, — говорит Изабель.

Ей достаточно одного слова, чтобы дать понять, чего она хочет.

Рафаэль живёт слишком долго, чтобы не разгадать скрытый смысл.

Ухмыльнувшись, он разворачивается и машет рукой, давая ей знак следовать за ним. Вампиры расступаются, но отнюдь не почтительно, на их лицах — смесь недовольства и жажды, и пока каблуки Изабель стучат по грязному полу, она думает о том, что Рафаэль — не глава клана, а всего лишь наместник, и если они ослушаются, то выпьют её до конца буквально за пару минут.

Но это выглядит даже проще, чем всю жизнь ходить и убиваться по Саймону.

И с чего она только взяла, что это продлится всю жизнь?

***

Рафаэль холодный, как мрамор.

Изабель вьётся вокруг него, словно хлыст.

Мир сворачивается и сужается, гулким звоном отдаваясь в ушах, и кроме всё ещё дрожащего на губах вкуса текилы Изабель чувствует привкус собственной крови.

Любой скажет, что это достойная плата. Рафаэль даёт то, что хочется ей, а она даёт то, что нужно ему. Натуральный обмен, все довольны и счастливы.

Он целует её под ключицей и тут же впивается в её кожу зубами. Выгибаясь навстречу, Изабель запрокидывает голову и её собственные волосы щекочут её же обнажённую спину.

В отеле Дюмор холодно и темно. И тихо — если не считать их криков и стонов.

О том, что у Рафаэля нет проблем с именем божьим, Изабель узнаёт, когда он кончает.

— Господи, — говорит он сквозь зубы. — О Господи.

— Меня зовут Изабель.

— Будем знакомы, красавица. — Рафаэль проводит рукой по её позвоночнику, пока она ищет в кармане стило, чтобы нарисовать на ключице Иратце. — Как насчёт увидеться в воскресенье?

— Почему бы и нет?

«Почему нет, когда да», — думает Изабель.

«Шла бы ты отсюда, красавица», — говорит ей внутренний голос.

Рафаэль кладёт руку ей между лопаток, и вымерзающая внутри пустыня становится почти незаметной.

Fin~