Изабель Лайтвуд vs. Камилла. "Будете обижать дорогих мне людей - я перестреляю ваших ворон. И только не говорите, что вы не поступили бы так же"

СЕМЬЯ (джен)

Автор: аноним до объявления результатов
Бета/гамма: анонимы до объявления результатов
Пейринг: Изабель Лайтвуд, Алек Лайтвуд, Камилла Белкорт
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: мини (3460 слов)
Статус: закончен
Саммари: Они не парабатай, но они – семья. Изабель не знает, ради чего сражаться, если не ради этого.
Дисклеймер: все права на героев принадлежат ККлэр
От автора: написано на конкурс «Infernal Instruments» по заявке № 55. Изабель Лайтвуд vs. Камилла. "Будете обижать дорогих мне людей - я перестреляю ваших ворон. И только не говорите, что вы не поступили бы так же"

*
Каждое утро Изабель начинается с того, что она пытается найти свою одежду в комоде, не порезавшись о разбросанные в нем кинжалы. Осторожно снимает лифчик со слабо мерцающего клинка серафима, вытаскивает из майки заколку-нож, выпутывает кнут из кожаного жакета.
Каждый раз Изабель некогда искать кухонный нож, поэтому она встряхивает волосами и режет сырные булочки той самой заколкой, забегая перекусить между рейдами или занятиями в библиотеке.
Каждый вечер, плавно перетекающий в глубокую ночь, Изабель кладет небольшой кинжал, с Силой, выбитой на рукоятке, под свою подушку. На ней обычно наволочка с мультипликационными кошками или улыбающимися прямоугольниками. Она в Институте. Ангельская сила на входной двери, высокие своды, острые шпили, надежность и безопасность. Но Изабель отлично знает, что никакой Институт не позаботится о ней лучше нее самой. Никто не защитит ее от опасности так, как острый кинжал и привычный кнут.
Иногда Изабель даже кажется, что никто не защитит Алека и Саймона лучше нее. И Джейса, но, нет — Изабель мотает головой в таких случаях — Джейса защитит Клэри. Вот, пожалуй, и все. Остальные нуждаются в ней, Изабель.
Изабель думает об этом не для того, чтобы самоутвердиться или почувствовать себя важной. Или из еще каких—то эгоистических причин. Она думает об этом, просто констатируя факт. Ну, и переживая.
В основном, конечно, за Алека с — Изабель замирает — с Саймоном, но и за маму тоже. И за отца. За Джейса и Клэри меньше, но и за них. Джейс — брат, Клэри — его девушка. Изабель не может не беспокоиться.
Она вытаскивает из шкафа кожаные штаны, собирает волосы в высокий хвост, застегивает пиджак, и по ней не скажешь, но Изабель и не хочет, чтобы кто-то об этом знал.
Достаточно того, что она знает. И то, что нужно помочь и то, что важная. Для всех них.
Изабель заходит на кухню, чтобы вытащить из холодильника банан. Немного зеленый, как она любит. И отправляется в библиотеку. Сейчас, когда Ходжа нет, занятия в ней не проводятся, но там у мамы что-то вроде информационного пункта. Ну ладно, на самом деле Изабель просто не нравится слово «кабинет». Оно отдает Конклавом и бюрократией. И изменой отца, если быть честной.
Изабель знает об этом уже пять лет, но до сих пор не может его простить. Хоть и, кажется, понимает.
Она толкает дверь и сразу же видит мать. Сидит за столом, круги под глазами, а в них столько отчаяния и боли, что и усталости никакой не снилось. Волосы растрепались, одежда мятая. Изабель попыталась бы вспомнить, сколько мама ночует здесь, если бы это могло помочь.
Но не поможет, поэтому Изабель хмурится и решительно произносит, подходя к столу:
— Отправляйся спать, я посижу, если будет что-то срочное — позову.
Мариса поднимает голову, и Изабель видит, как ей хочется съязвить что-то вроде «какой демон умер сегодня, если моя дочь наконец-то пришла ко мне», но у мамы совсем нет сил. Изабель не отводит взгляд. Мариса, помедлив, кивает и уходит, погладив Иззи по волосам. Так, словно ей семь лет.
Наверное, мама думает о том, что они слишком похожи и потому соглашается с Изабель. Ведь бесполезно спорить с самой собой.
Мама уходит, и Изабель выбрасывает кожуру в окно, закидывая ноги на стол. Может быть, она пересмотрела фильмов. Может, ей просто не нравится официозность Конклава и легкий налет плесени на его способах решения всех проблем.
Клэри с Джейсом неизвестно где, Себастьян все еще недостаточно мертв. Вообще-то, совсем не мертв и это злит Изабель так, как ничто другое.
Изабель хочет позвонить Алеку, но вспоминает, что он собирался к Магнусу, и вместо этого не звонит даже Саймону.
Изабель не хочет отвлекаться, она же пообещала маме. На самом деле ей просто сложно раскрываться. Это она пообещала себе. Давно.

*
— Если ты хочешь проверить, одна ли я, то да, одна, — фыркает Изабель, когда Алек без стука заходит к ней, — я бы не приводила своего парня прямо сюда, к неуравновешенному и пахнущему сандалом тебе. Это было бы слишком жестоко.
Алек закатывает глаза и садится на угол кровати.
— Еще немного и я налью сандалового масла в твой гель с корицей, — спокойно говорит он и так же невозмутимо добавляет: — но Саймона ты же водишь.
Изабель, собирающаяся пошутить о бесцеремонных братьях, врывающихся ранним утром, замолкает и отводит глаза:
— Он не мой парень.
Алек пожимает плечами:
— Мне так не показалось.
Изабель хмурится и делает то же, что и всегда, в таких ситуациях. Нападает первой.
— Раз уж ты притащился сюда в пять утра, разрушил мой домик из одеяла и, как настоящий старший брат, почитал лекции о безопасном сексе, давай поговорим о тебе и…
— Тихо, — Алек хватает ее за руку и сжимает пальцы, — не здесь.
— Отлично, — Изабель откидывается на подушку, — теперь ты еще и выгоняешь меня из квартиры.
Изабель язвит, но Алек сжимает ее руку так сильно, что она понимает тут же: что-то не так. Что-то очень сильно не так, раз Алек оставил Магнуса в пять утра и собрался тащить ее в холодный, промозглый парк.
Нет, они, конечно, любят друг друга сильнее, чем другие братья и сестры, но парк в пять утра без алкоголя, оставшегося от веселой ночи — это немного слишком.
— Я подожду в коридоре, — Алек невесело улыбается, — только быстрее, Из.
Они у Магнуса. Магнус спит.
Изабель собирается быстро, не забыв захватить оружие и обвить на запястье кнут. Просто с ним спокойнее.

*
Алек выглядит, как побитый пес, и сердце Изабель разбивается на куски. То есть, выглядит он нормально, но она-то знает. Изабель знает Алека лучше, чем себя саму. Иногда ей кажется, что и чувствует за двоих. Они не парабатай, но каждая неудача Алека отзывается в ее сердце звоном. Или землетрясением.
Изабель оглядывается по сторонам. В парке тихо и пусто, как в холодильнике Института, когда мама в Идрисе, но они все равно невидимы.
Так удобнее и безопасное. Только Изабель хмыкает: от себя не скроешься, сколько рун невидимости не рисуй.
— Серьезно? — спрашивает она. — Камилла Белкорт. Старше тебя раз в… много.
Изабель запинается — боится сделать Алеку больно. Еще больнее.
— Из, я понимаю, — Алек останавливается у дерева, — но я не могу так. Не могу быть рядом, в этой огромной квартире, в окружении вещей из его прошлых жизней, не зная о них ни капли. Иногда мне кажется, что все эти свитки, шкатулки и древние книги собираются подписать мирный уговор и задушить меня.
У Алека растрепанные волосы и сбившийся набок шарф. Изабель медленно поправляет его и произносит, глядя в глаза и не разжимая рук:
— Тебе известно, что это глупо. И я от этого не в восторге, но можешь рассчитывать на меня. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Что бы ни произошло, я рядом.
Алек обнимает ее, и Изабель прижимается ближе, опуская голову на его плечо.
Они не парабатай, но они — семья. Изабель не знает, ради чего сражаться, если не ради этого. Она не предаст Алека никогда, сколько бы демонов и проблем с Конклавом не стояло бы на ее пути.
Алек сжимает ее ладонь, и Изабель понимает — он сделает то же, не задумываясь вообще.
Они стоят в пустынном парке, сырость хлопьями сваливается с деревьев и окутывает все вокруг. Кнут кнутом, но ее рука в руке Алека, и Изабель знает — они справятся, против чего бы им ни пришлось сражаться.

*
Себастьян все еще жив, Алек продолжает встречаться с Камиллой, отношения с Саймоном не идут никуда, потому что Клэри и Джейс в опасности, и они не могут думать ни о чем другом. Отец в Идрисе, мама валится с ног и поддержки Изабель ей явно недостаточно для того, чтобы выровнять пульс и перевести дыхание. У Магнуса круги под глазами, и хоть он бессмертен, Изабель не может не беспокоиться.
Все это накладывается друг на друга, как слои на праздничном торте. Изабель помогает всем, кому может помочь, но этого недостаточно и слишком много одновременно.
Изабель понимает, что взвалила на себя слишком много, и нет ничего хорошего в тренировках, потом, без передышки, рейдах, тайных собраниях у Магнуса, ночах с красным вином и минимальным количеством сна. Но всего этого мало для того, чтобы помочь хотя бы кому-то одному, хотя бы Алеку. Или хотя бы маме. Изабель чувствует себя бесполезной и ни на что не годной, и ей кажется, что еще немного, и она от бездействия покроется паутиной, а потом и вовсе превратится в кокон.
Изабель спит по три часа в сутки и чувствует, что паутина уже щекочет кожу. Именно поэтому она соглашается пойти на вечеринку с одним знакомым вампиром, встретив его в зачарованной таверне на стыке Первой авеню с Хьюстон-Стрит, где подают отличные коктейли, замечательно отвлекающие от невеселых мыслей.
Вечеринке, конечно, далеко до вечеринок Магнуса, но Магнусу сейчас не до этого, а Изабель пытается утопить мысли о Саймоне в глазах симпатичной нежити, переживания об Алеке в бокалах с горькими напитками, тревогу о маме и мысли о Джейсе с Клэри в громкой музыке и сумасшедших танцах.
Выходит плохо, если не сказать, что не выходит вообще никак.
Изабель целуется с вампиром Хьюго, но не чувствует ничего, кроме влаги на губах и мыслей о… Нет, только влагу. С алкоголем полегче, но тоже не очень. Совсем не очень.
Изабель скучно — впервые скучно на вечеринке — и она пытается высмотреть кого-то знакомого, но это не удается. Поэтому, взяв очередной бокал, Изабель бродит по дому, рассматривая картины и пол, и стены, и… Просто бродит.
Гости, словно пчелы, находятся в каждой комнате, и Изабель уже собирается уходить, когда вдруг замечает Камиллу.
В том, что это Камилла, Изабель не сомневается. Светлые волосы, изящные клыки, поблескивающие в полумраке, ядовитая полуулыбка и маленькое черное платье.
Камилла Белкорт не только стерва, она еще и в официальном розыске. На мгновение Изабель решает, что ей показалось, но она Изабель и она знает, что если и верить кому-то, то в первую очередь себе. Остальным — потом.
Камилла одна, и Изабель бы не ручалась, что она пьет не кровь, потому что жидкость в ее бокале слишком густая и слишком темная.
Изабель механически встряхивает рукой, чтобы проверить — кнут рядом. И входит без стука.
— Камилла, — Изабель останавливается между дверью и диваном, напряженная, готовая в любой момент взмахнуть рукой и высвободить верный кнут, — официальный розыск, награда от Конклава, личная выгода, в конце концов.
Изабель не здоровается.
Камилла тоже.
Она медленно отпивает из своего бокала и только потом открывает глаза. Вскидывает бровь. Медленно произносит, словно это светская беседа с королевой, а не без пяти минут схватка с сумеречным охотником:
— Лайтвуды. Вас слишком много в моей жизни в последнее время. Не перегибайте палку.
Камилла улыбается так, что Изабель с трудом подавляет желание взмахнуть рукой уже сейчас.
— Отстаньте от моего брата, — четко произносит Изабель, не тратя времени на объяснения.
Камилла живет слишком долго и знает излишне много, чтобы не понять, зачем она здесь. Изабель слишком волнуется за Алека, чтобы ходить кругами.
— Мне нужно что-то взамен, — Камилла любуется мягким светом, играющим на стекле, отбивающимся от граней.
Любуется с опаской. Не боясь, но благоразумно опасаясь.
На Изабель кожаные штаны и никто не помешал бы ей наброситься на Камиллу прямо сейчас, но она не делает этого. Пока не делает.
— Что именно? — Изабель прищуривает глаза.
Камилла притворно вздыхает:
— Гарантия собственной безопасности.
Изабель делает шаг вперед:
— Кажется, вы получили ее, когда начали назначать встречи моему брату.
Камилла садится безумно быстро, но очень плавно, и теперь уже отставляет бокал на стол, будто бы переходит к делу.
— Хочешь, заключим с тобой небольшую сделку?
Камилла улыбается, как лиса и выглядит, как настоящий лед.
Изабель — огонь.
— Будете обижать дорогих мне людей, — твердо и громко произносит она, не дослушивая Камиллу, — я перестреляю ваших ворон. И не говорите, что вы не поступили бы так же.
Камилла смотрит на Изабель задумчиво и пожимает плечами, покачивает ногой:
— У меня нет дорогих людей. Когда живешь так долго, как живу я, невольно привыкаешь к потерям и отучиваешься привязываться к кому-то настолько сильно.
Изабель следит внимательно и, хотя лицо Камиллы остается расслабленным и равнодушным, на мгновение ей удается заметить странный блеск в глазах. Но он исчезает настолько быстро, что Изабель вовсе не уверена в его существовании.
— Что, ни одного за все время? — удивленно переспрашивает Изабель.
Камилла улыбается:
— Не жалей меня, подумай лучше о брате. Ты же за него беспокоишься, не так ли?
Изабель криво улыбается и медленно произносит:
— Ни слова о моем брате, если вам хоть немного дороги ваши вороны.
Изабель могла бы попытаться убить Камиллу. Или вызвать Конклав. И много еще чего. Но здесь слишком много вампиров и так она только подставит Алека, а этого она, конечно же, никогда не сделает.
Камилле об этом известно ничуть не хуже, и когда она нарочито неспешно тянется за бокалом, у Изабель медленно созревает план.
— Надеюсь, вы приятно провели время, — она подходит совсем близко, — хорошего вечера. И подумайте о воронах.
Изабель все еще чувствует себя бесполезной, от алкоголя в висках стучит, тревога усиливается и возвращается, но Изабель выпрямляет спину и просит у Хьюго байк. Ей нужно проветрить голову и собраться с мыслями.
Она знает, как действовать. Она — Лайтвуд. Теперь Изабель уверена в том, что все получится.
Ради Алека.
Ради всех.

*
План вспыхивает в голове Изабель, будто огненное письмо, доставленное в Институт из Идриса.
— Что делаешь? — Алек заглядывает к ней в комнату, не стуча.
Изабель могла бы метнуть нож, но уже привыкла — Алек всегда так делает.
— Грущу о недопитом на вечеринке виски, — она фыркает и потягивается.
Изабель собирается на охоту, но Алеку незачем это знать. Никому не надо.
— Ясно, — кивает Алек, — если что, тебе известно, где можно меня найти.
И закрывает за собой дверь.
Саймон ушел к Люку, Алек отправился к Магнусу, Джейс и Клэри у Себастьяна. Изабель некогда отдыхать.
Закрепляя ножны, Изабель думает о том, что сейчас вообще делает. Решает чужие проблемы или убегает от собственных мыслей.
Достать стило, начертить руны, взять оружие, вплести в волосы смертоносный нож. Все просто.
Думать становится некогда.

*
У Изабель много знакомых вампиров. И никому из клана Рафаэля — Камиллы, поправляет себя Изабель, Камиллы — не нужны проблемы.
Именно поэтому она сейчас не в библиотеке с мамой, не за разработкой очередного плана у Магнуса и не за слушаньем пересказа Мстителей или Звездных Войн.
Она в темном переулке, разрисованном пентаграммами и граффити. Рок навсегда, хиппи клевые, Кобейн жив… Камилла должна быть мертвой.
Камилла.
Изабель понимает, что Камилла не подпустит ее близко. И ей не справиться в одиночку с древним вампиром. Но у нее есть план.
— Не пытайся сбежать, — холодно говорит Изабель, — там еще светло. И лучше не нападай. На тебе и так кровавый след через несколько штатов. Поможешь мне — лишишься многих проблем. Не поможешь — думаю, сама понимаешь.
Изабель улыбается.
Девочка — маленькая, хрупкая девочка в розовой футболке с кошкой и светлых джинсах, с растрепанными длинными волосами — смотрит на нее исподлобья.
Ребенок. Изабель подавляет дрожь. Она нефилим, и это не должно удивлять ее, но каждый раз все равно удивляет.
Совсем ребенок. Тринадцать лет. Изабель бы, может, и не поверила, вот только у рисованной кошки вниз по подбородку стекает кровавая струйка.
Морин не успела переодеться.
— Чего ты хочешь? — шипит она, и жестокость проступает в ее чертах.
Изабель хмыкает.
— Сначала проясним кое-что, — она опирается на стену, готовая сорваться в любой момент, прыгнуть, взмахнуть кнутом, — Рафаэль Сантьяго хочет твоей смерти. Конклав тоже не будет мягким. Ну, знаешь, связь с Лилит и убийства примитивных не в его вкусе. У тебя нет выбора.
Изабель убивает двух зайцев сразу. Избавиться от Камиллы и обезопасить Саймона, если Морин станет главой нью-йоркского клана. Ну, и получить почти полную власть над ним.
Конклав обрадуется. Им пригодится благосклонность Конклава. Не то чтобы это правда волновало Изабель, но терять Институт нельзя.
Институт — дом, Изабель не отдаст его никому.
Морин откидывает голову, и Изабель замечает в ее глазах что-то, чего никогда не бывает у детей.
— Чего ты хочешь? — снова повторяет Морин, пристально глядя на нее.
— Убей Камиллу Белкорт, — Изабель улыбается, разводя руками.
Ее Камилла не подпустит близко, а вот Морин не заподозрит ни в чем. Новорожденная девочка, пусть и вампир, не кажется опасным противником.
— Хорошо, — Морин обнажает клыки и бросается вперед.
Собирается.
Изабель успевает первой.
Взмахивает кнутом, заставляя Морин отпрянуть, и спокойно произносит:
— Дешевый фокус новообращенного. Не показывай клыки тем, кто может лишить тебя их.
Изабель тренируется каждый день. У них война, они должны быть готовыми ко всему.
Уходя, Изабель оставляет Морин тетрадный лист. Две строчки: адрес и время.
Завтра ночью.

*
Изабель гладит Черча и ждет, пока лифт приедет.
У всех немного выравнивается дыхание, маме легче, кажется, даже отец собирается возвращаться.
Изабель больше не чувствует себя бесполезной. Или почти не чувствует.
Ей невыносимо от того, что в Институте все еще пусто и тихо. Эта тишина напоминает звон разбитой вазы. Такой же пронзительный и стремительный. Обреченный. Когда все происходит на твоих глазах, а ты не можешь ничего сделать. Только стоишь и смотришь, а потом идешь собирать осколки.
Но Изабель делает все, чтобы ваза не долетела до пола. Все, чтобы подхватить ее за мгновение до падения.
Рубин сверкает на ее шее, кнут обмотан браслетом вокруг запястья, в каблуках спрятаны потайные лезвия — только правильное движение ногой отделяет их от того, чтобы сверкнуть на солнце.
Изабель справится, она ведь Лайтвуд.
Приезжает лифт, Изабель стискивает кулаки в надежде.

*
Когда Изабель входит в фойе, оно почему-то напоминает ей подземелье. К привычному запаху сырости примешивается металлический привкус крови, повисший в воздухе. Крови, разлитой не по доброй воле.
И смерти.
Изабель улыбается и прогоняет непрошенную мысль о том, что сказал бы Саймон, увидев ее радующейся чужой кончине.
Из темноты выступает Морин. Белое платье, похожее на ночную сорочку, все так же растрепанные волосы, обруч с бантиком и глаза, подернутые кровавой пеленой.
Глаза монстра, а не ребенка.
Изабель стискивает кулаки еще крепче, молясь о том, чтобы все получилось.
Морин кивает куда-то в сторону. Изабель опускает голову и сглатывает.
Она видела десятки убитых вампиров, и теперь перед ней, распростертая на сыром полу, в зеленом платье, запачканном землей и кровью, лежит Камилла. Глаза закрыты, светлые волосы разметались и пропитались красным. В груди у нее дыра. Сердца нет. Правая рука Морин залита кровью.
Изабель вздрагивает. Камилла — чудовище, и ее нужно было убить. Но Изабель все равно чувствует себя странно.
— Все прошло нормально? — она старается выровнять дыхание и сделать голос совсем обычным.
Как и всегда, в общем-то.
Ликующая ухмылка сползает с лица Морин. Та медленно качает головой, и Изабель успевает заметить быстрое, мимолетное движение: посмотреть на дверь.
Изабель знаком этот взгляд. Все монстры, предчувствующие опасность, просчитывают возможность побега.
Все сумеречные охотники, кстати, тоже.
— Нет, — тонкий голос Морин снова напоминает о маленькой девочке-подростке, — тот человек, маг Бейн, он уже был здесь, когда я пришла.
Кнут Изабель рассекает воздух.
Ваза разбивается в тот момент, когда к ней остается несколько дюймов. Изабель не успевает дотянуться. Звон ослепляет все.
— Черт, — вскрикивает она и стремительно поворачивается.
Морин съеживается, собираясь бежать и прятаться. Выживать. Главное — оторваться.
Но Изабель даже не смотрит на нее. Она несется к выходу безумной молнией, и выскакивает наружу, оставляя Морин в компании мертвой Камиллы.
Морин понимает, что это значит. Белкорт — глава нью-йоркского клана, Лилит рассказывала. Кто убьет главу, займет его место.
Морин хихикает. Но бежать все равно надо. Только она поднимает голову, раздается скрип.
— Камилла? Камилла Белкорт, выходи сейчас же, — разносится по зданию чей-то голос.
Фигура, сжимающая клинок, выступает из темноты.

*
Изабель несется по городу, сломя голову.
Только бы успеть. Только бы он был дома.
Она не знает, что скажет Магнусу, когда вломится в его дом и как объяснит все, но сейчас это последнее, что ее волнует.
Главное — не дать ему никуда уйти.
Она знает дорогу к квартире Магнуса не так хорошо, как ее знает Алек, но надеется успеть раньше, чем…
Чем что?
Изабель не знает, но уверена, что вазы бьются не просто так.
Рядом со звоном бьющегося стекла всегда ссоры, скандалы и неприятности. И много крови.
Стекло острое. Камилла — лед. Даже мертвая, она для Алека — опасная, смертоносная бритва.
И Магнус тоже.
Магнус.
У Изабель сбивается дыхание и дерет в горле, но она ничего не делает, чтобы хоть как-то исправить это.
Не время.
Она умеет расставлять приоритеты. Алек важнее ее дыхания.
Изабель не знает, сколько времени проходит прежде, чем она взбегает вверх по ступенькам и толкает дверь.
Не заперто.
— Магнус, — ее крик тонет в глубине комнат, растворяется в розовом цвете гостевой спальни, запутывается в бесчисленных предметах, копившихся здесь веками. — Магнус.
В квартире кто-то есть. Изабель слышит шаги и расслабленно улыбается.
Успела.
Вазу еще можно склеить. Только бы Магнус понял.
Теперь можно и отдышаться.
Из коридора выходит Алек, и Изабель с трудом удерживается на ногах.
С трудом собранные осколки разлетаются снова, только сила удара больше. Они превращаются в пыль. Теперь их уже не склеить, но Изабель лучше кого-то другого знает, что невозможного нет.
Она найдет способ. Если одна не сможет, то вместе с Алеком — точно да.
Одного взгляда хватает, чтобы понять: Алек встречался с Магнусом.
Один взгляд, и Изабель уже ищет виски для непьющего Алека. Хоть у самой дрожат руки и подгибаются колени.
Алек пахнет сандалом, но Изабель только крепче прижимает его к себе, словно пытается защитить.
— Поможешь мне собрать вещи? — его голос похож на трещину, появившуюся в пустыне.
Они не парабатай, но они — семья. Изабель сделает все, чтобы помочь Алеку.
Даже если он не верит в то, что все еще будет хорошо, она верит. Ее веры хватит на них двоих.
Ее веры хватило бы на весь мир, потому что когда речь об Алеке, она знает, что никогда не сдастся.
Алек, будто прочитав мысли, накрывает ее руку своей.
— Мы справимся, — шепчет Изабель. — Мы. Справимся.
Огонь на фамильном перстне Алека поблескивает в почти невидимых лучах солнца.
Блестит так ярко, будто лежит прямо на подоконнике.
Они — Лайтвуды. И они справятся.
Изабель крепче сжимает пальцы Алека и делает глоток. Вазу можно собрать всегда, нужно только хотеть.
Изабель хочет этого больше всего на свете.

@темы: тексты, infernal instruments, организационное

Рафаэль/Изабель Лайтвуд. "Шла бы ты отсюда, красавица"

ХЛЫСТ И МРАМОР (гет)

Автор: аноним до объявления результатов
Пейринг: Изабель Лайтвуд/Рафаэль, Изабель Лайтвуд/Саймон Льюис
Рейтинг: R
Жанр: романс, общий
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Изабель ищет способы не думать о Саймоне. AU на основе пятой книги.
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Кассандре Клэр
От автора: написано на конкурс «Infernal Instruments» по заявке № 44. Рафаэль/Изабель Лайтвуд. "Шла бы ты отсюда, красавица"


— Иди сюда, мальчик-оборотень, — говорит Изабель, и мальчик-оборотень идёт.

Все всегда делают то, что ей хочется. В этом плюсы того, чтобы быть единственной девочкой в семье, единственной сестрой у любящих братьев. В этом плюсы того, чтобы быть офигенно красивой.

Не исключено, что в этом ещё и плюсы того, чтобы носить вокруг запястья сверкающий хлыст и умело орудовать клинком Серафима, но красота порой бьёт острей и больнее.

При неумелом обращении клинком Серафима можно пораниться, и красота тоже способна доставить своей обладательнице немало проблем.

Сейчас проблема у Изабель только одна, и её — проблему — зовут Саймон. У проблемы метка на лбу, бас-гитара в руках и всегда на уме множество шуток, большинство из которых Изабель не способна понять, хотя и очень старается.

Сейчас эта проблема не рядом, и потому у Изабель в груди вымерзает пустыня.

— Иди сюда, — говорит она Джордану в губы, а через две секунды отталкивает его.

Джордан — приятный на вкус. И на вид. И на ощупь. Он вовсе не пахнет псиной, даром, что оборотень, пахнет только мужским парфюмом, его губы отдают шоколадом, под его гладкой кожей перекатываются загорелые мышцы...

Он очень красив, почти так же, как она сама, и раньше Изабель ни за что на свете не упустила бы шанса на нём прокатиться.

Как плохая, плохая пони.

Но сейчас у неё есть проблема (а Саймона нет), а значит, прежние правила не имеют значения. Оттолкнув ничего не понимающего Джордана, Изабель встаёт и уходит.

Она знает: ещё полсекунды — и он сам отстранился бы, потому что Саймон ему вроде как друг и это нечестно.

Вывод прост: ей нужен кто-то... менее честный. Кто-то, кто будет целоваться не пару секунд — с опаской и муками совести, а дольше, гораздо дольше. Кто-то, кто сможет по-настоящему показать ей, почему Саймон и что теперь с этим делать.

К счастью, у неё есть такой человек на примете.

***

Несколько жизней назад она отправилась бы прямиком к Джейсу, но сейчас Джейса нет. Он исчез, пропал, его не найти, и даже если бы он был рядом, у него своих проблем было бы по горло.

Рыжих веснушчатых проблем по имени Клэри.

Не то чтобы Изабель не была за него счастлива.

Она могла бы пойти к Алеку, но, увы, заранее знает, что он может сказать. Ты самая лучшая, Изабель, парни засматриваются на тебя... ну, со времён сотворения мира. Так что нет никакого смысла думать, что Саймон...

Нет никакого смысла думать, что Саймон. Вот Изабель и не думает.

Она ищет другого человека — другого вампира — чтобы он объяснил ей, в чём смысл. Может быть, сам Саймон здесь не причём. Может быть, это только вампирское обаяние и ничего больше.

Вот только, оказавшись в отеле Дюмор, Изабель понимает, что с таким обаянием ей не особенно по пути. Оскалённые клыки, крючковатые пальцы, горящие жаждой крови глаза. Все, кто здесь есть, жаждут разорвать её на куски, и останавливает их только одно.

— Мне нужно поговорить с Рафаэлем, — говорит Изабель, поднимая Ведьмин Огонь.

От неё за милю несёт текилой, а ноги на каблуках — впервые в жизни — немного дрожат. Хлыст в руке танцует, как золотистая молния.

Изабель поймёт Рафаэля, если он не захочет с ней разговаривать

Изабель всех понимает. Она поймёт даже вампиров, если они решат её съесть.

И это их проблемы, что потом придёт Алек и перестреляет их посеребренными стрелами. По одному.

Она улыбается.

Рафаэль выступает вперёд.

— Шла бы ты отсюда, красавица, — и белозубая улыбка на его смуглом лице выглядит странно. В темноте заброшенного отеля Изабель не сразу понимает, что это из-за того, что его клыки уже удлинились.

— Не раньше, чем поговорю с тобой. — Она щёлкает хлыстом по мраморному полу, давая понять, что серьёзна.

Рафаэль смотрит вниз так внимательно, будто думает, что удар хлыста способен разломить мрамор.

Его чёрная рубашка распахнута на груди, застёгнутая хорошо если на треть пуговиц, и рядом с самой верхней сияет золотой крест.

Изабель думает, способен ли Рафаэль произносить имя божье.

Он ухмыляется, и она понимает, что хочет проверить.

— Мы уже говорим.

Со стороны это выглядит как пара скользящих шагов, но их оказывается достаточно, чтобы Рафаэль оказался рядом с ней. В паре дюймов.

Если бы вампиры дышали, она чувствовала бы его дыхание на своей шее.

Рафаэль обходит её по кругу, ведя пальцами по её волосам. Изабель не шевелится. В отличие от детей ночи, она дышит, ещё как дышит, и под белым платьем её грудь вздымается, словно океанские волны.

— Наедине, — говорит Изабель.

Ей достаточно одного слова, чтобы дать понять, чего она хочет.

Рафаэль живёт слишком долго, чтобы не разгадать скрытый смысл.

Ухмыльнувшись, он разворачивается и машет рукой, давая ей знак следовать за ним. Вампиры расступаются, но отнюдь не почтительно, на их лицах — смесь недовольства и жажды, и пока каблуки Изабель стучат по грязному полу, она думает о том, что Рафаэль — не глава клана, а всего лишь наместник, и если они ослушаются, то выпьют её до конца буквально за пару минут.

Но это выглядит даже проще, чем всю жизнь ходить и убиваться по Саймону.

И с чего она только взяла, что это продлится всю жизнь?

***

Рафаэль холодный, как мрамор.

Изабель вьётся вокруг него, словно хлыст.

Мир сворачивается и сужается, гулким звоном отдаваясь в ушах, и кроме всё ещё дрожащего на губах вкуса текилы Изабель чувствует привкус собственной крови.

Любой скажет, что это достойная плата. Рафаэль даёт то, что хочется ей, а она даёт то, что нужно ему. Натуральный обмен, все довольны и счастливы.

Он целует её под ключицей и тут же впивается в её кожу зубами. Выгибаясь навстречу, Изабель запрокидывает голову и её собственные волосы щекочут её же обнажённую спину.

В отеле Дюмор холодно и темно. И тихо — если не считать их криков и стонов.

О том, что у Рафаэля нет проблем с именем божьим, Изабель узнаёт, когда он кончает.

— Господи, — говорит он сквозь зубы. — О Господи.

— Меня зовут Изабель.

— Будем знакомы, красавица. — Рафаэль проводит рукой по её позвоночнику, пока она ищет в кармане стило, чтобы нарисовать на ключице Иратце. — Как насчёт увидеться в воскресенье?

— Почему бы и нет?

«Почему нет, когда да», — думает Изабель.

«Шла бы ты отсюда, красавица», — говорит ей внутренний голос.

Рафаэль кладёт руку ей между лопаток, и вымерзающая внутри пустыня становится почти незаметной.

Fin~

@темы: тексты, первый тур, infernal instruments

Все. Сравнить палитру шоколадных конфет с каждым из персонажей

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА (джен)

Автор: аноним до объявления результатов
Бета/гамма: анонимы до объявления результатов
Пейринг: Разиэль
Рейтинг:PG
Жанр: общий
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Так как до этого места всё равно никто не дочитает, примем число "пи" равным пяти. Иначе расчёты не сходятся, а искать ошибку мне лень. (с)
Дисклеймер: не мое
От автора: написано на конкурс «Infernal Instruments» по заявке № 17 /Все. Сравнить палитру шоколадных конфет с каждым из персонажей./
Предупреждения: ООС

Доброе утро. В студии Густав Клинт, и сегодня в программе: землетрясение в Китае, теракт в Бостоне и создание нового мира. Э-э-э... Стоп-стоп-стоп! Кто писал эти слова? Нет, объясните мне, кто автор этого бреда? И как я должен это говорить? Нет, господа, так не пойдет.
Какое создание нового мира? Вы о чем вообще?
- Разиэль, будь добр, заткнись и работай. У тебя дипломная работа по созданию вселенных на какой стадии?
- Н-ну...
- Я тебе сам скажу, на какой. Зародыша. Тебе скоро защищаться, а ты даже и не думаешь браться за ум!
Ну да, привет. Меня зовут Разиэль, мне двадцать три, и я заканчиваю университет. Круто и больно. Больно от того, что у меня и конь не валялся в дипломных делах.
- Во имя всего святого, ты меня слушаешь? Сколько можно страдать какой-то несусветной ерундой! - это мой брат Гавриил, зануда, педант, папина гордость и "Мальчик-я-знаю-все-лучше-всех". Его работа, когда он выпускался, заключалась в создании новой расы. В чем он, несомненно, преуспел. Фейри - детище моего братца, и под чем он их создавал, неясно. Да это и неважно, потому что я хочу воспользоваться его шаблоном и создать если не то же самое, то очень похожее. И не надо говорить мне о плагиате - это не то! Кстати, не то, чтобы я только собирался воспользоваться. Я уже.
Короче, не буду толочь воду в ступе. Знакомьтесь, нефилимы - защитники мира, созданного отцом и доделанного моими многочисленными братьями, мира людей и нежити. И они такие классные, что я, пожалуй, расскажу вам, под чем я их создавал. Только тс-с-с! Никому ни слова, ладно?
Итак, мои любимые и самые удачные образцы. Начнем, пожалуй, с Уилла Эрондейла. Это влияние конфет из черного горького шоколада. Вот он, Уилл, такой и есть, горький, терпкий. Его рекомендуют принимать маленькими дозами как способ лечения от уныния и эмоционального застоя. Понемногу каждый день перед едой, и единственное, что вас будет беспокоить, это самоуверенность и прыщи. Ладно-ладно, насчет самоуверенности - это шутка.
Вот тот парень с серебристыми волосами, и нет, я нормальный, и да, это не метафора, а так оно и есть. В общем, видите его? В музыкальном зале со скрипкой в руках. Это Джеймс Карстаирс. Мое самое большое огорчение во всей работе. Сколько в него было вложено сил, стараний, бессонных ночей и конфет с орехами внутри - не сосчитать. Сколько всего и насмарку. Абсолютно все. Расскажу вам идею. Джем должен был быть мягким снаружи, немного приторным на вид, а внутри - орех. Крепкая начинка, о которую сломать зубы - плевое дело. Не проблема вообще. Но в развитие событий вмешалась ошибка скрещивания и испоганила удачный образец. И, кстати, просто забавный факт, эта ошибка - женщина. Самки - зло.
А вот там сидят создания, которые вызывают мою особую гордость и всплески нарциссизма. Шарлотта и Генри Бранвелл. Съеденная мной коробка конфет с ликером дала свои результаты. Кровь в Бранвеллах оказалась горячей, а ликер придал им пьянящих талантов. Руководителя и гения. Эх, хороши были конфеты, но мало. Было бы побольше, я бы армию таких замутил.
Потом кто там? Очень много Лайтвудов. Все они создавались под одно и то же, но в разной концентрации. Молочный шоколад с коньяком внутри. Стоит только взглянуть на Бенедикта, и сразу ясно, кто самый коньякосодержащий. Он, конечно же. А кому бы еще в голову пришла идея связаться с демонами и примитивными созданиями? Только Бенедикту, потому что коньяк вместо крови - это ой как опасно. В Изабель, его правнучке (или праправнучке, кто его знает, я в этом не разбираюсь), алкоголя уже поменьше, но все равно зашкаливает. Гены шалят, кровь пенится, в голове пусто, вот она и лезет на рожон. К тому же, разве на трезвую голову можно так лихо махать хлыстом направо и налево, и при этом еще и быть прекрасным охотником? Серьезно, мне кажется, нет. Алек, ее брат, прекрасный образец того, как выверенные пропорции творят чудеса. Немного коньяка, немного шоколада - и о-ла-ла, идеальное создание. В меру безумное, в меру скромное. Всего в меру. Таких я люблю. Только тяжелый он, этот Алек. Сердце от него разрывает. И не спрашивайте, почему. Просто примите как данность.
Следующий по списку у нас - так-так-так, посмотрим - Джейс Вэйланд. То есть он-то Эрондейл, и кровь у него эрондейловская, если так подумать, но Джейс не точная копия Уилла, не смотрите на меня так. Его я рисовал под впечатлением от конфет с клубничной начинкой. Не очень была конфета, прямо скажем, не очень. Слишком сладкая, слишком тягучая, слишком идеальная. Вот и с Джейсом я тоже явно переусердствовал. Он у меня получился слишком хорошим снаружи, и очень пустым внутри. Такой вот шоколадный заяц или Санта. Приятная внешность и дырка вместо души, которую он пытается чем-то заполнить. Ненавижу идеальность.
Кстати о дырках. Дырах. Дырочках. Э, простите. Не в ту степь понесло, пардон муа и все такое. Так, возвращаемся к теме нашей высокоинтеллектуальной беседы. Мы ведь говорили о душевной пустоте Вэйланда, верно? Итак. Эту шоколадную пустоту он заливает еще одним моим созданием. Рыжеволосой Клариссой Фрэй. Или Моргенштерн. Эти нефилимы так сильно запутали свои родословные, что я даже не знаю, как кого называть. Я не помню, под чем я там был, но кого это беспокоит-то? Никого? Вот и так же считаю. Поэтому не буду изобретать велосипед и скажу, с чем Клэри у меня ассоциируется. Знаете такие конфеты, внутри которых рисовые шарики? Их когда раскусываешь, то постоянно удивляешься тому, что сама конфета такая огромная, а начинки так мало. Так вот, Клэри напоминает мне такую конфетку, облитую чем-то красным. Такая же Фрэй пустая. Меня это убивает, если честно. На первый взгляд милая, отважная "я-тебя-спасу" девочка, а оказывается... Потом выясняется, что Клэри занимается разработкой заменителей дружбы и любви. Неудивительно, что она сошлась с Вэйландом. Как будто черная дыра когда-нибудь могла заполнить себе подобное. Ха, ха и еще раз ха.
Если вы думаете, что на Клэри список любимцев закончился, то вы ошибаетесь, ребята. есть еще те, кого создавал не я, но от этого они не становятся менее потрясающими.
Номер один в моем личном списке тех, кому я готов пожать руку, это Саймон Льюис. Он появился благодаря стараниям моего отца. Не в прямом смысле, конечно. В ментальном. Это же мой папа дает добро на рождение людей. И определенные характеристики закладывает тоже он. Ну, знаете, как это бывает: этот будет подлецом, этот - праведником, а этот - а это кто такой, уберите сейчас же. Трудная у отца работа. А теперь снова к Саймону. Я присутствовал на закладывании основ мистера Льюиса. Отец тогда сказал:
- Это у нас кто? - он еще тянет гласные, и получается примерно так: "кто-о-о-о", но это я отвлекся. - Кто? Мальчик? Человеческий? Хорошо, хорошо. Гавриил, - это мой брат, на всякий случай, напомню, - дай ему любви побольше. Да больше сыпь, что ты скряжничаешь? Сыпь-сыпь. И дружбы налей. Больше лей, подлец! То-то у тебя все феи бездушные, ты же скупой. И нечего морду кривить, милый мой. Рожи строить маме будешь. Насыпал? Молодец, Гавриил. Хоть на что-то ты сгодился. А теперь отправляй его куда там нужно. И конфетку ему положи. Что значит, какую? Это же ребенок! Барбариску положи, глупый сын!
Вот так Саймон и стал барбариской. Сначала сладкий-сладкий, а потом появляется приятная кислинка, добавляющая остроты.
Ангел, какой я бред несу. Мама, неси топор, я отрублю себе голову.
А нет, погоди пока. Я еще не закончил. Чуть о самом главном не забыл! С отрубленной головой разговаривать будет несколько проблематично, поэтому подожди, мама, положи топор на полку.
Самое главное - это Магнус Бейн. Верховный маг Бруклина, вторая половинка Александра Лайтвуда и огромная проблема всей женской половины населения планеты, с ним знакомой. История любви Магнуса и Алека не оставляет равнодушной никого и никогда. Даже мне, ангелу с эмоциональным диапазоном табуретки, тяжело смотреть на страдания этих людей. Вернее, не совсем людей, но какая разница вообще?
Я не помню, что было толчком с созданию Магнуса. Не помню, что было предпосылкой и условием. Но это и неважно. Абсолютно от слова совсем. Знаю только то, что Бейн - не конфета. В нем нет ничего привычного и укладывающегося в рамки стереотипов. Только что-то неудержимое, дикое и первобытное. Имбирное, жгучее на вкус.
- Разиэль!
- Что, Гавриил?
- Ты идиот.

@темы: тексты, первый тур, infernal instruments

Саймон Льюис|Джейс Вэйланд. "Можете меня казнить за долбоебизм, я сам принесу вам мачете"

КЛЭРИ НЕ ДОЛЖНА ОБ ЭТОМ НИЧЕГО ЗНАТЬ (джен)

Автор: аноним до объявления результатов
Пейринг: Саймон Льюис | Джэйс Вэйланд, упоминаются канонные пейринги
Рейтинг: G, PG, PG-13, R, NC-17
Жанр: виньетка, общий
Размер: драбл (850 слов)
Статус: закончен
Саммари: — Клэри не должна об этом ничего знать, — говорит Джейс, и Саймону остаётся только вздохнуть, соглашаясь.
Дисклеймер: всё не моё
От автора: написано на конкурс «Infernal Instruments» по заявке № 30. Саймон Льюис|Джейс Вэйланд. "Можете меня казнить за долбоебизм, я сам принесу вам мачете"
Предупреждения: мат, постпятая книга


***

— Клэри не должна об этом ничего знать, — говорит Джейс, и Саймону остаётся только вздохнуть, соглашаясь.

Саймон не может вспомнить, когда всё стало таким сложным и таким откровенно дурацким.

Саймон думает, что скоро обязательно что-то случится и, кажется, как порядочный гражданин, он должен вызвать копов и позвонить в скорую. Или вызвать скорую и позвонить копам?

Неважно.

Саймон думает, что ничего не будет говорить Клэри, но вовсе не потому что Джейс так сказал и тем более не потому, что ему приятно иметь с Джейсом одну, общую на двоих тайну. Полгода назад ему было бы неприятно.

Полгода назад он бы ни за что не поверил в то, что всё стало как стало. Вампиры, оборотни и демоны существовали только на экране компьютера, и из лука можно было стрелять точно там же, но никак не в доме Клэри и никак не в мадам Доротею.

То, что было когда-то мадам Доротеей.

Между тем, старым Саймоном и этим — настоящая пропасть, хотя Клэри наверняка бы с этим не согласилась. Для неё он — символ прошлого, символ нормального, но его собственные понятия о нормальности размылись где-то между первой ложкой рыбно-томатно-оливкового супа Изабель и вторым глотком крови Джейса на корабле Валентина.

Ничего нормального больше не существует.

Или, если точнее, ничего не нормального.

Все сказки — правда.

Все «так не бывает» — грязная ложь.

Джейс протягивает ему арбалет и ухмыляется, как будто бы извиняясь. Он мог бы дать ему Глориус, но Глориус сделал своё дело и вернулся к архангелу Михаилу. Он мог бы дать ему клинок Серафима, но для вампиров это не та вещь, за которую стоит держаться. Он мог бы дать ему осиновый кол, но это было бы слишком уж издевательски.

Откуда-то Саймон знает, что Джейс не такой мудак, каким хочет казаться.

— Мы идём выручать Алека, — говорит Джейс, и под кожей у него пылает небесный огонь, а под ключицей пульсирует руна Парабатай. — Мы идём выручать Алека, пока твоя Маурин его не прикончила.

— Она не моя, — Саймон кривится, и, если честно, то он здесь, конечно, не прав.

Он ведь сам её создал.

Он не удержался, не сумел себя обуздать, он попробовал на вкус её кровь и превратил свою малолетнюю фанатку в чудовище, и теперь Маурин держит Алека в отеле Дюмор, пытаясь заставить Нефилимов считаться с ней конкретно и с Детьми Ночи вообще.

Зачем ей это нужно, Саймон не понимает.

— Не твоя? — Джейс вопросительно приподнимает брови, и в этот момент он всё же ведёт себя как мудак.

— Ладно, — говорит Саймон. — Ладно, я виноват. Можешь казнить меня за долбоебизм. Я даже сам принесу тебе мачете.

Джейс качает головой.

— У тебя больше нет Метки Каина и теперь меня не разорвёт на части, если я вознамерюсь тебя прикончить. Теперь ты неинтересный противник.

«А ты всё такой же шутник», — думает Саймон, и почему-то ему кажется, что Клэри сделала не самый плохой выбор, когда увидела Джейса в клубе, когда пошла за ним из кофейни, когда решила, что сделает для него что угодно, когда…

— Клэри не должна об этом ничего знать, — как будто прочитав его мысли, снова напоминает Джейс, и Саймон вздыхает.

Он уверен, что скоро обязательно что-то случится, но вместо того, чтобы вызвать копов и позвонить в скорую (вместо того, чтобы вызвать скорую и позвонить копам), откидывает чёлку со лба, берёт арбалет и думает об Изабель.

Он пытается вспомнить, когда всё стало таким сложным и таким откровенно дурацким, а вспоминает только, когда всё стало таким настоящим.

Саймон точно знает: для того, чтобы жить, вовсе не нужно быть живым в общепринятом плане.

***

Они успевают в отель Дюмор как раз вовремя, чтобы увидеть, как Алек, тяжело стиснув зубы, во все стороны размахивает клинком Серафима, а вампиры медленно обступают его со всех сторон.

Маурин говорит что-то о том, какая особенная кровь у Нефилимов, и Саймон думает, что в голове у неё — просто каша. Примерно такая же, как когда-то была у него, только на скисшем молоке и с подгнившей овсянкой.

«Надо будет спросить у Изабель, может ли овсянка гнить», — думает Саймон, хотя знает, что лучше всего было бы поинтересоваться у гугла.

На то, чтобы прыгнуть вперёд, устроить хаос и заставить вампиров попятиться, уходит приблизительно три минуты. На то, чтобы схватить Алека и броситься прочь из отеля — ещё меньше. На то, чтобы пешком добраться до Института — больше всего.

Точнее, кому до Института, а кому до квартиры Кайла.

— Изабель не должна об этом ничего знать, — говорит Алек, когда они останавливаются на перекрёстке.

Почему-то он вспоминает сестру, а не Магнуса, и Саймон пожимает плечами. В любом случае, ей он тоже не собирался рассказывать.

Джейс усмехается.

Это, наверное, заговор.

— Вы все меня ненавидите, — бормочет Саймон себе под нос.

— Зато тебя любит моя сестра, — с деланным безразличием говорит Джейс, — и моя девушка. Если тебя ещё Мариза полюбит…

Саймон переводит взгляд на Алека: тот кривится, как от зубной боли.

Саймон знает, что происходить будет ещё много всего, но никто никуда не будет звонить, потому что они сами — за копов, а вместо скорой помощи у них Иратце и вампирская регенерация.

Саймон пытается вспомнить, когда всё стало таким сложным и таким откровенно дурацким, но это больше привычка и на самом деле его всё устраивает.

Саймон разворачивается и уходит.

— Но Кайлу-то я могу рассказать? — кричит он через десяток шагов.

Джейс смеётся.

— Придурок, — Саймон пинает выброшенную кем-то пустую бутылку.

И чувствует себя офигенно живым.

Fin~

@темы: тексты, первый тур, infernal instruments

@темы: первый тур, infernal instruments, организационное

Дорогие друзья! Дорогие Сумеречные Охотники!
Стартовал первый (и, надеемся, не последний) тур конкурса "Infernal Instruments" ("Адские орудия"), посвящённого мирам Кассандры Клэр. Приглашаем вас принять в нём участие!

"Infernal Instruments" - конкурс, работающий по известной в мультифандоме системе заказчик-автор, когда заказчики оставляют свои заявки, а авторы выбирают себе что-то по вкусу из общего списка этих заявок. Такая система дарит широкий простор творческому вдохновению авторов и позволяет множеству читателей увидеть, наконец, фанфики, посвящённые их любимым пейрингам, ситуациям и сюжетам.

Оставить свою заявку очень просто - достаточно написать умыл сообществу  Shadowhunters Chronicles. В теме умыла должно стоять слово "Заявка", а в теле умыла должен содержаться сам текст вашей заявки, составленный по принципу: пейринг (персонажи) + ключ.
Ключом может быть практически всё что угодно - от цитаты из любимой песни до понравившегося вам коллажа!
Подробнее о составлении заявок читайте в Правилах конкурса "Infernal Instruments".

Приём заявок продолжится с 19 по 24 марта, а 25 марта в сообществе будет выложен список одобренных заявок.

С момента выкладки этого списка, все желающие попробовать свои силы на авторском поприще смогут разбирать себе заявки.
Для того, чтобы "застолбить" за собой понравившуюся заявку, нужно будет написать номер этой заявки на умыл сообществу  Shadowhunters Chronicles. После того, как умыл будет потверждён, а заявка - вычеркнута из общего списка, можно будет смело начинать творить.
Те, чьё внимание привлечёт уже выбранная кем-то и вычеркнутая из списка заявка, смогут попробовать свои силы во внеконкурсе.

На написание текстов у авторов будет месяц.
Готовые работы нужно будет выслать по адресу [email protected] до 25 апреля (23:59 по московскому времени). В теме письма нужно указать «фик на конкурс Infernal Instruments», а в теле самого письма - название фанфика, его автора и бету.
Выкладка работ начнётся 26 апреля.

С момента выкладки читатели смогут голосовать и комментировать.
Голосование будет происходить в комментариях. Для того, чтобы проголосовать, пользователю достаточно будет оставить свои оценки фанфику в комментариях к нему, сопроводив эти оценки развёрнутым мнением. Насколько развёрнутым будет это мнение, решать, конечно, читателю, но не забывайте, что автору всегда приятно получать отзывы на своё творчество!
Комментарий с голосованием должен содержать в себе оценки по следующим пунктам:
Читательское голосование происходит по следующим пунктам:
Сюжет
Стиль
Соответствие заявке
Общее впечатление
Для оценки по каждому пункту используется десятибальная шкала, где 1 - это минимум, а 10 - это максимум.

С Правилами конкурса можно ознакомиться здесь.
Любые возникшие вопросы можно задать в комментариях к этому посту, в умыл сообщества или в умыл  alter-sweet-ego.

Будем очень благодарны за распространение информации о конкурсе - и за распространение его баннеров :3

@темы: первый тур, infernal instruments, организационное

<div align="center"><a href="http://shadowhunter-schronicles.diary.ru/?tag=4781952"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/0/7/2/3072669/77919951.png"></a></div>

<div align="center"><a href="http://shadowhunter-schronicles.diary.ru/?tag=4781952"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/0/7/2/3072669/77919954.png"></a></div>

За чудесные баннеры спасибо  Герцогиня Сельмаг

@темы: баннеры, первый тур, infernal instruments

@темы: о сообществе, организационное